Онлайн книга «Жизнь Ивана Семёнова, второклассника и второгодника (сборник)»
|
Петька сам себе аплодировал. А мартыш плевался. Наша программа подходит к концу. НАЧИНАЕМ ОЧЕРЕДНОЙ НОМЕР Лег спать дедушка. Привязанный цепочкой к батарее центрального отопления, спал на подстилке Хлоп-Хлоп. В соседней комнате растянулся на ковровой дорожке Чип. Дедушка видел во сне, что ему снова разрешили переживать с утра до вечера. Хлоп-Хлопу снился Петька – будто они с ним соревнуются, кто дальше плюнет. Чипу пригрезилось: бегает он по лесу, а под каждым кустом или деревом лежит или кусочек сахару или кусочек мяса. А на кухне горел свет. А за окном давным-давно была ночь. На кухне за столом сидели Эдуард Иванович и Лёлишна. Они шептались. Прыгала крышка на давным-давно закипевшем чайнике. А они давным-давно шептались, склонясь головами над столом. Заскулил Хлоп-Хлоп: ему нужно было в туалет. А его не слышали. Он заскулил громче. Проснулся Чип и зарычал. Дедушка проснулся, испугался и с головой спрятался под одеяло. А двое на кухне ничего не слышали. Шептались. Чип пожалел мартыша, подошел к нему и спросил (конечно, на зверином языке): – Чего раскричался? – Чего, чего! – хныча, передразнил мартыш. – Неужели не понимаешь? – Нет, – признался Чип. – Я хочу, – стыдливо опустив глазки, произнес Хлоп-Хлоп, – туда. Иди скажи им. Чип лбом толкнул дверь в кухню, вошел и с упреком посмотрел на Эдуарда Ивановича. Тот сразу все понял, отвязал мартыша, и вскоре Хлоп-Хлоп снова спал. И Чип спал. А дедушка притворялся, что спит. Когда двое на кухне снова зашептались, он тихонько вылез из-под одеяла, всунул ноги в тапочки. И неслышно подошел к дверям в кухню. Но от напряжения и некоторого количества страха не мог ничего расслышать. Сквозь стекло он видел затылок Эдуарда Ивановича и раскрасневшееся лицо внучки, но ничего не мог расслышать. Но чувствовал, что разговор касается его. А он ничего не слышит! И вдруг услышал, что они замолчали. – Входи, дедушка, – сказала Лёлишна. – Как ты меня обнаружила? – виновато спросил он, входя. – Очень просто, – ответила внучка, – в двери стекло, а стекло просвечивает. – Представляю, как глупо я выглядел. – Дедушка вздохнул. – Но это из-за вас. Ваши звери, Эдуард Иванович, испугали и разбудили меня. А ваш разговор с Лёлишной растревожил меня. Прошу, вернее, требую валерьянки. Лёлишна переглянулась с Эдуардом Ивановичем и ответила: – Садись, дедушка. Валерьянки ты не получишь. – Справедливое решение, – сказал Эдуард Иванович. – Выпейте лучше стакан чаю с сахаром. – Так, так, – продолжая стоять, произнес дедушка. Вы против меня. Вдвоем. Понятно. О чем вы шептались? Отвечайте честно. Опять переглянувшись с Лёлишной, Эдуард Иванович сказал: – Отвечаю честно. Я убеждал Лёлю стать моей ученицей. Дедушка сел. – За несколько дней я хорошо изучил ее, – продолжал Эдуард Иванович, – мне нравится… – Феноменально! – перебил дедушка. – Вы специально приехали сюда на гастроли, чтобы увезти мою внучку! Сломать мне жизнь! Один вопрос: в какую больницу вы собираетесь меня посадить, чтобы я не мешал вам? – Он вскочил. – А может быть, сделать проще? Бросить меня в клетку к вашим долгогривым? Они не будут меня долго мучить. В отличие от вас. – Спать ты сейчас, конечно, не будешь, – сказала Лёлишна. – Тогда поговорим. Откровенно. Как взрослые люди. Милый дедушка, ты знаешь, как я тебя люблю. Люблю, – повторила она, когда он попытался что-то возразить. – И я никогда тебя не брошу. И ты это знаешь. Но… – Не надо «но»! – взмолился дедушка. – Давай жить без этого «но»! – Но я еще не успела ничего сказать! – И не надо! – радостно посоветовал дедушка. – Не надо ничего говорить. Идемте спать… Почему вы оба молчите? Почему вы, Эдуард Иванович, молчите? – Я собираюсь идти спать, – ответил Эдуард Иванович, – завтра у меня утренняя репетиция. А о нашем разговоре Лёля расскажет вам сама. Спокойной ночи. И он ушел. – Может быть, и мы пойдем спать? – спросила Лёлишна. – Что ты! – со вздохом отозвался дедушка. – В таком состоянии… Что ты задумала? И почему ушел Эдуард Иванович? А! – Дедушка хлопнул себя ладонью по лбу. – Ему стыдно смотреть мне в глаза! Да? – Пожалуйста, не стукай себя так сильно, – сказала Лёлишна, – голова заболит. Эдуард Иванович ушел потому, что считает меня взрослой. И еще самостоятельной. Он говорит, что я сама могу решать сложные жизненные вопросы. – Понятно, понятно, – дедушка попытался усмехнуться. – Ты самоСТОЯТЕЛЬНАЯ, а я, выходит, самоЛЕЖАТЕЛЬНЫЙ? – Извини, нисколько не остроумно. Тебе надо сначала успокоиться, дедушка. А потом мы с тобой поговорим. В конце концов, дедушка согласился лечь в постель. И не успел он снова начать разговор, как Лёлишна тихонько запела: А в январе – январь, В феврале – февраль, В марте – тоже март, В апреле – апрель… И где-то в ноябре дедушка заснул. А Лёлишна ушла на кухню, села у окна. Уже начинало светать. Да, Эдуард Иванович сказал, что она уже – не по годам – взрослая, самостоятельная, может решать сложные жизненные вопросы. И предложил ей стать его ученицей. Совмещает же Эмма учебу и работу в цирке! Но – дедушка. Он не может переезжать из города в город. А в ушах Лёлишны звучал цирковой марш; стоило закрыть глаза, как она видела залитую ослепительным светом арену… И если Лёлишна сейчас заплакала, то никто не видел. И вот выдающийся фокус Григория Ракитина! ТАКОГО ЕЩЕ НИКОГДА НИГДЕ НЕ БЫЛО! ПРЕДПОСЛЕДНИЙ НОМЕР НАШЕЙ ПРОГРАММЫ! Во дворе дома, где жили Владик с Ксенией Андреевной, с утра появились незнакомые люди. Они приехали на нескольких грузовиках и автобусах. А в кузовах были всякие диковинные вещи: какие-то мачты, колеса, разноцветные бочки, разноцветные доски… |