Онлайн книга «Сын за сына»
|
«Инициативный, старой закалки, толковый», – повторял про себя Майлз. Так Ингмарссоны говорили о коллегах. – На него можно положиться? – Да, если дашь то, что ему надо. – А что ему надо? – Деньги и влияние, как и всем. – В каком порядке? – Сначала влияние, а если не получится, то деньги. – Мы можем дать ему и то, и другое? – Мы? – Да, мы, – решительно произнес Майлз. – Есть в посольстве еще кто-нибудь, кого я знаю? – Нет, насколько я помню. Думаю, нет. – Мне срочно нужна там работа, под фальшивым именем с фальшивым резюме, что-нибудь среднее, не связанное с дипломатией, никакой публичности, просто чудак, который никого не волнует. Договорись об этом с Вессманом. Мрачный смех брата. – Погоди, Майлз, какого хрена ты… Майлз перебил его: – Нет, ничего такого. Покажи, что ты толковый, Ян, что можешь справиться с этим. Майлз отчетливо представлял младшего брата, как он сидит сейчас и выжидает. – И еще, Ян, – добавил он. – Что? – Одна женщина, Санна Ренберг, лежит сейчас в реанимации в больнице Сёдершюкхюсет. Навести ее, пожалуйста, и дай ей все необходимое. – Майлз раскрыл карты. – Мне вправду нужна твоя помощь на этот раз. Я бы не… Ян услышал тон Майлза, вошел в положение и смягчил унижение старшего брата. – О’кей, Милле. Сделаю все, что смогу. Разговор прервался. Майлз зажег сигарету, немного опустил стекло. Антония мертва. Он сделал затяжку, рука дрожала. Томми Янссон… Майлз вытащил из карманов пиджака телефон, бумажник и пачку сигарет, открыл дверь машины и положил их на землю. Несколько глубоких затяжек. Он закрыл дверь и завел мотор. Томми Янссон… Конченый, конченый ублюдок. Майлз вдавил педаль газа в пол. «Ягуар» зарычал, быстро набирая скорость, и выехал на мостки; шины стучали о доски. Ингмарссон приближался к краю. «Ягуар» вылетел за мостки, потяжелел в невесомости и ударился носом о воду. Водяной каскад на переднем стекле. Майлз ударился лбом о жесткий руль. Автомобиль оставался на плаву, но быстро набирал воду. Майлз открыл дверь, выскользнул в холодную воду и поплыл прочь от машины. Она тонула у него за спиной, на мгновение зависнув под поверхностью воды, пока та не вызвала короткое замыкание и машина не скрылась в глубине. Он вылез из воды, поднял телефон, бумажник и сигареты и пошел через лес назад, к дому Йенса. Затем позвонил Ульфу, далекарлийцу из разыскного отдела, и рассказал, что Антония мертва, убита. Ульф заплакал в трубку. * * * Медсестра в флуоресцентной куртке сидела рядом с Софией. Водоотталкивающая поверхность материала гортекс была мокрой, светоотражатели блестели на свету. Приглушенный звук высоких частот – сирены «Скорой помощи». Сирены, которые выли в ночи вместе с ярким синим холодным свечением, врывавшимся и покидавшим пространство, где она находилась. Она лежала на носилках и, привязанная к ним и накрытая желтым пледом, ощущала тряску «Скорой». Вдруг сирены стихли. Остался только синий свет, мигавший с сумасшедшей скоростью. София слышала шум двигателя. Машина двигалась быстро, но продолжала набирать скорость. Возможно, они ехали по проселочной дороге или по шоссе. Голос в глубине машины привлек ее внимание. Контуры мужчины, сидевшего на откидном кресле. Йенс. – Что ты сказал? – шепотом спросила она. Он придвинулся ближе, сел рядом с ней. – Я здесь, с тобой. Не беспокойся. – Арон, – прошептала она. – Меня ранил Арон Гейслер. Ладонь Йенса у нее на щеке. Он успокаивал Софию. В глазах была грусть. София снова ощутила скорость. Машина ехала быстро. Умопомрачительно быстро. Она впервые посмотрела вниз, на себя. Кровь на груди, руках, на животе; кровь везде. Холодная и липкая. – Раны серьезные? Медсестра наклонилась к ее лицу, поймала ее взгляд. – Просто не нерничайте, не разговаривайте, – сказала она на датском. Не разговаривайте… Тут Софию осенило. Медсестра говорила то же самое бесчисленному количеству пациентов. Не разговаривайте. Так обращались к тем, кто был на грани потери сознания, к тем, кто стремительно терял жизненную энергию. «Скорая» резко затормозила. Снова загудели сирены. В этот раз они звучали громче, врываясь в ее сознание. Колючий холод окутал Софию; тошнота, усугубленная слабостью тела, шла от шеи и области рядом. Потом – чувство, что ее бросает то вверх, то вниз, невесомость. Что она вот-вот перейдет черту и упадет. Она не могла сдерживать себя. Холод усилился, он пронизывал все тело целиком. Судороги, сильные и неконтролируемые. Вдруг рядом с ней появилась медсестра; она удерживала ее тело на койке, пытаясь не дать ей двигаться. София заглянула ей в глаза и увидела там страх. Она слышала собственный голос, повторяющий слово «нет». Нет – как Боже правый, я не могу сейчас умереть. * * * – Штука крон на то, что у меня член больше, чем у тебя, Томми, – сказал Уве. Они устроили туалетную паузу в небольшом леске. – Я пас, – пробормотал Томми, расстегивая ширинку. – Да уж, это разумно. А то твой кошелек похудел бы на штуку крон. А кто хочет лишаться денег только потому, что имеет маленький член? – Никто, смею предположить. – Абсолютно точно! Никто, – сказал Уве и начал справлять нужду. – Я бросил пить, – выдал Томми. – Так держать, Янссон! То, что нужно такому симпатичному парню, как ты. Ведь ты же сам знаешь, Томми, что ты настоящий красавчик? – Это я много раз слышал. Уве засиял. – Томми! Ты шутишь в ответ? Боже мой! Все становится лучше и лучше! Ты и я, Томми, черт побери, как мы хорошо проводим время… Уве захихикал и, напевая главную тему из фильма «Рокки», сконцентрировался на струе. Томми засунул правую руку под куртку и достал из внутреннего кармана револьвер 38-го калибра. – Зимой я обычно пишу «Уве» струей на снегу, заглавными или строчными буквами, прописными или печатными. Томми поудобнее взял револьвер, поднял руку и выстрелил Уве в щеку. Раздался мощный хлопок, голова Уве дернулась, и он упал на месте. Из ширинки торчало его богатство. |