Онлайн книга «Уровень. Война»
|
– Хорошо, что это был не я. – Подвел он итог тогда, и получил в ответ смущенный кивок. – Я… просто пыталась… сначала одну стрижку, потом другую. Потом совсем короткую… – Да-да, понял. Очень короткую. Тема парикмахерского искусства больше не поднималась. Журналы мод интереса не вызвали, куски привезенной из магазина ткани зачем-то были сшиты воедино, после чего вышвырнуты в мусорку, его сад оказался взрыхлен по периметру, смешан с удобрениями, засажен всевозможными цветами, после чего полит пестицидами и оставлен в покое. Видимо, до всходов. Они, как она и просила, съездили в музыкальный магазин – Ани побренчала на всем, до чего смогла дотянуться, и Эльконто убедился, что мысль о том, что лучше не иметь в доме барабанную установку, оказалась крайне удачной. А ведь он когда-то хотел. Не приведи Создатель… Ни турагенство, ни фотолаборатория, ни единственное занятие в танцевальной школе, куда Дэйн привез Ани после порции очередного нытья на тему «мне бы попробовать» тоже не колыхнуло ее застоявшуюся память. Помнится, она тогда расстроилась, но быстро воспаряла духом. – Ничего. Значит, у меня другие таланты. Да? Он многозначительно, рассчитывая, что это прозвучит утешением, промычал что-то в ответ. Упертая. Несгибаемая. Не желающая сдаваться. Он не мог ей не восхищаться, не мог не уважать ее желание жить и выживать, снимал шляпу перед упорством. К ней, как оказалось чуть позже, привык не только Дэйн, но и Барт. Конечно, кто бы не привык к жратве, наваленной в миску с горкой? Однако все окупалась тем, что по утрам пес тоже бегал следом за бело-голубыми кроссовками по стадиону, поэтому Эльконто не роптал. Надо же, он почти забыл, какая она пришла к нему в дом – злая, полная ненависти, пылающая жаждой мести, горящая единственным желанием убить его, чего бы это ни стоило. Постепенно из памяти стерлась та неадекватная истеричка с ножами в обеих руках – теперь в его доме жила просто Ани. Нормальная, обычная девушка – иногда грустная, иногда веселая, иногда задумчивая – нормальная во всех отношениях. Док говорил – по ночам пациентку преследует сон – всегда один и тот же: ночь, разрушенное здание, в руках винтовка, и все пропитано страхом, паникой и нежеланием выходить наружу. Где-то там, рассказывала Стиву Ани, из темноты на нее смотрят лица – они кажутся ей знакомыми, но они все мертвые, откуда-то она знает это совершенно точно – мертвые. И она никогда не выходит из-за разрушенных стен… Наверное, если хоть однажды выйдет, то ее память проснется. Дэйн ждал этого момента и одновременно боялся его. Но еще больше он теперь опасался другого. Совсем другого. Еще тогда, начиная с самого первого дня, он запретил себе смотреть на Ани, как на женщину. И не потому, что она была непривлекательной – иногда ему хотелось, чтобы ее грудь меньше вырисовывалась под майкой, а зад не так аппетитно округлился от съеденного за компанию печенья… Дело было в другом – Ани-Ра изначально была вычеркнута из списка женской половины населения мира Уровней, потому что по умолчанию являлась врагом. Пусть и временно «охромевшим» на голову врагом. Эльконто никогда, ни на секунду не забывал, что однажды ее память вернется, и ему вновь придется отбивать атаку, а то и не одну, а, значит, никаких «шашней». Этому правилу удавалось легко следовать, пока Ани представляла собой маленького, недоверчивого, запуганного зверька, вечно трясущегося от страха, готового вступить в бой со всем миром, но дни шли, и что-то изменилось. Когда, почему? – он не заметил. Но в какой-то момент она перестала всего бояться, расслабилась, успокоилась, расправила плечи и распустилась, как цветок. Запахла нежно и по-женски. Следовать правилу стало тяжелее. Раньше они обедали и ужинали, как соседи, как типичные нетребовательные друг к другу сожители – теперь же Дэйн изредка ловил на себе заинтересованный изучающий взгляд зеленоватых глаз, и взгляд этот неуловимо изменился тоже – стал глубоким, непонятным, тягучим, с примесью женской тайны. Обычный взмах ресниц, обычная смущенная улыбка, обычный разговор ни о чем, но все вдруг стало необычным. И тогда он начал бояться. По-настоящему бояться, потому что осознал простую вещь – если Ани усилит напор, его химия откликнется – та самая, мужская химия. Реакция сработает, логика даст трещину, аналитика отправится в задницу… И тогда случится первый поцелуй. Тогда он задерет на ней майку и впервые посмотрит, как же выглядят эти груди, освобожденные от чашек бюстгальтера, впервые позволит внутреннему асу сорваться с цепи. Не приведи Создатель ему вляпаться в это. Убереги, лукавый, от своих шуточек. Позволь продержаться еще недолго, совсем недолго, еще неделю или две, а там, наверное, все и закончится. * * * – Давай, я заплету тебе косичку? – Нет. – Ну, почему? Я расплету, расчешу и вновь заплету. – Я всегда сам. – Почему? Пока он читал автомобильный журнал, сидя на полу, она мягко трогала его волосы – касалась кончиками пальцев белого ежика, висков, теребила веревочку с бусинами. Эльконто не мог объяснить собственные чувства – все хотел сказать, чтобы она прекратила, но почему-то не делал этого. – Эта косичка, – пояснил он вместо заготовленного «прекрати», – не просто часть прически, это – воинская традиция. Практически ритуальная часть. А без косички я чувствую себя… – Что? – Уязвимым. Ани долго молчала. Затем спросила: – Но ведь я не причиню тебе вреда? Со мной ведь можно быть уязвимым? «Нельзя» – хотел ответить он, но вновь промолчал. Потому что в этот момент поймал себя на предательской мысли, что ему хочется быть уязвимым. Хоть иногда. Хоть с кем-нибудь. * * * Она сама не знала, когда начала чувствовать это. Когда смотрела, как он с аппетитом уминает с утра приготовленный ей завтрак? Когда слушала по вечерам низкий глубокий голос, читающей ей о незнакомом мире? Когда они, иногда забыв о времени, дискутировали о счастье и плате за него до двух часов ночи? Когда он уходил на работу, а она прощалась с его спиной? Когда наблюдала, как по вечерам он играет на лужайке перед домом с Бартом – кидает ему палку, а тот радостно, виляя хвостом, несет ее назад? Когда смотрела, как широкие ладони ласково треплют лохматую голову? Когда поняла, что это так приятно – говорить на ночь «спокойной ночи»? Когда чувствовала, как теплые руки, если она неправильно выстраивала защитные блоки, корректируют положение ее локтей? Касаются, приподнимают, сдвигают их в сторону… И начала чувствовать что? Что именно так щекотало изнутри желудок и голову. Что? Ани не могла внятно объяснить. Некую тягу побыть рядом, окунуться в атмосферу исходящего от Дэйна спокойствия, ощутить себя защищенной, отдаться этому чувству, просто плыть-плыть-плыть в растянувшемся времени незнакомого дома. |