Онлайн книга «Вранье»
|
– Где, где? По знакомым. Ну, уж наверное, не тут. Это ж лохатрон, Шурик! – Что не платят сорок шесть шекелей? Паша расхохотался: – Какие шекели. До этого дело не дойдет. Тебе мотороллу предлагали? – Предлагали. – Ты бы сейчас пятьсот шекелей отдал, и тютю. Привет семье и детям. – Что тю-тю? Я ж договор подписываю! – А ты знаешь, что в договоре? Шура задумался. А ведь была мысль попросить перевести, но он застеснялся. Гипноз какой-то! – А в договоре, Шурик, сказано, что работник вызывается только в случае появления свободных объектов, то есть автобусов. А случая все нет, ты звонишь, ругаешься! Даже приезжаешь! А мотороллку ты оплатил и справедливо хочешь деньги назад. А они тебе говорят, что деньги ты получишь и совершенно нечего волноваться. Вот как только первая зарплата зайдет. – Ну и сколько можно так резину тянуть? – Не так долго. Через три месяца договор истекает. Нам очень жаль, но в этот раз вы не были востребованы. Покупайте новую мотороллу! Шура молчал и пытался осмыслить происходящее. – Ну, и сколько они на этом заработать могут? – А не так мало. С каждого лоха по пятьсот шекелей. А знаешь их сколько, родимых! Только успевай поворачиваться. На ловца и лох бежит! Все было стройно и логично, но Шуру что-то смущало. – Подожди! А мотороллу им что, не жалко? – Господи! Тебе моторолла нужна? Я тебе этого лома целый мешок принесу. Они ж дальше двух метров не ловят. А потом, чего мы спорим? Ты ее все равно не получишь. Телефон выдается в первый рабочий день. Паша назидательно выставил вперед указательный палец. Шура закурил очередную сигарету. Получалось, что Приходько его спас. От этой мысли почему-то стало неловко. Паша, казалось, тоже тяготился ситуацией. – Ты с кем тягаться решил, Шурик? Это же евреи! Паша мысленно представил Тасю и двух ее коллег: – Какие ж они евреи? – Девчонки-то? Так они исполнители. Там евреи – мозг! В его словах звучала смесь уважения и неприязни. Шура улыбнулся: – Паш, я ж тоже еврей. Забыл? Приходько вздохнул: – В семье не без урода… На соседней скамейке проснулся бомж. Немного поозиравшись, он спустил ноги на землю и достал из кармана мобильник. Шура напряг слух, но понять, на каком языке тот разговаривает, так и не смог. – Паш, а ты что тут делаешь? – Тружусь. В соседнем мисраде. – Да? Ушел из шмиры? Приходько махнул рукой: – Ну их… Дурилки картонные! – А теперь чем занимаешься? Паша хитро улыбнулся: – Теперь я дурю. Шура устало вздохнул: – Тоже с автобусами работаете? – Не, мы за эскалаторами следим. – А что за ними следить? Как катятся? – Обижаешь, это ж стратегический объект. Его в чистоте держать надо. Вечером позвонил Гарин. По голосу чувствовалось, что есть у него сюрприз, о котором не терпится рассказать. – Я к тебе сейчас забегу. Шура обрадовался. После неудачного трудоустройства и встречи с Приходько его раздирали противоречивые эмоции, которыми тоже не терпелось поделиться. Гарин по-хозяйски отодвинул мешок с книгами и плюхнулся на кровать. – У тебя все уютнее и уютнее. Стульчики приобрел? – Соседка принесла. – Да ты что! Ой, и картина! Ты нарисовал? – Соседкин зять. Гарин поцокал языком: – Пронзительная вещь… Я смотрю, ты популярен. – Не то слово. Ты есть хочешь? – А у тебя и еда есть?! Тоже соседи приносят? Шура засмеялся: – А что ты думаешь! В пятницу полпирога принесли. Домашнего приготовления. Между прочим, вкусно. К себе звали – шабат встречать, но я сказал, что уже приглашен. – Какой ты недобрый, Шурик! Люди к тебе всей душой. – А вот другие говорят, что я слишком добрый. И Шура подробно описал свое тель-авивское приключение. Гарин слушал внимательно, не перебивал и даже не смеялся. – М-да. Значит, сорок шесть шекелей не устроили отца русской демократии. – Представляешь, ступор какой-то нашел! Сразу бы задуматься, столько денег. А потом эта моторолла. Зачем ее дают?.. – Ну, как же! Я дам вам парабеллум! Классика! Короче, Шурик, видишь теперь, как бизнес делается? Это тебя Бог на истинный путь наставляет. Иными словами, на ловца. – …и лох бежит. – Ну, почему сразу лох? – Так Приходько говорит. Миша покачал головой и сказал обиженно: – Ну, конечно, у тебя теперь свои друзья. Шура нетерпеливо перебил: – А вот ты скажи, зачем он меня спас? – Знаешь, этот вопрос меня меньше всего волнует. Я, безусловно, не такой высокоморальный, как твой Приходько, но тоже хотел тебя порадовать. Если тебе, конечно, интересно. – Ну, ладно, кончай уже идиотничать, я и так устал. – Короче, деньги дали! Оказалось, что строительный спонсор наконец выполнил свое обещание и сделал первый взнос в бизнес. – Теперь все только от нас зависит. Или ты хочешь за автобусами ухаживать? Шура задумался. Несколько часов назад он уже был готов устроиться уборщиком, а здесь убирать ничего не надо, что уже плюс. – Миш, а я-то что делать буду? Я ж не журналист и не строитель. На иврите не говорю. Гарин повеселел: – А кто на нем говорит? А вот все остальное мы с тобой сейчас и обсудим. Шура ждал звонка уже второй час. Сам звонить он побаивался. К телефону все время подходила секретарша и что-то тараторила на иврите. Текст был такой длинный, что он никак не мог определить, в какой момент следует вклиниться и позвать к телефону Арье. Дальше было бы проще, потому что Арье на деле был Левой Шинкином (арье на иврите – лев), кабланом из Беер-Шевы. Но Лева к телефону не подходил, и Шура благоразумно нажимал отбой. Раздался звонок. Он сорвал трубку. Женский голос попросил Толика. Шура чертыхнулся. Они снимали под офис квартиру, в которой до них проживал некий Толик. Видимо, тот никого не оповестил о смене места жительства, и ему названивали с завидным упорством. Имя это Шура ненавидел. Ненависть тянулась из прошлого и подпитывалась настоящим. |