Онлайн книга «Королевство гнева и тумана»
Хорошо, если так. Прядильное колесо крутилось все медленнее. Я попятилась к двери. Шаг. Еще шаг. Каждый оборот древнего колеса был дольше предыдущего. До двери – всего десять шагов. Уже пять. Колесо повернулось в последний раз – так медленно, что я разглядела все его спицы. Два шага. Я рванулась к двери. Ткачиха, вытянув белую руку, схватилась за колесо и полностью его остановила. Дверь захлопнулась перед самым моим носом. Ручки с внутренней стороны двери не было. Окно. Добраться до окна. – Кто это пожаловал в мой дом? – тихо спросила Ткачиха. Меня обдало страхом. Жгучим, первозданным страхом. Я вспомнила, каково быть человеком – слабым и беспомощным. Вспомнила, каково сражаться за жизнь, за возможность остаться в этом мире и дышать его воздухом. Я бросилась к ближайшему окну. Закрыто. Ни засовов, ни створок. Стекло оказалось вовсе не стеклом – крепкое и неразбиваемое. Ткачиха повернулась ко мне. Волчица или мышь – какая разница? Я ощущала себя загнанным зверем и прикидывала шансы уцелеть. Меня поразило несоответствие молодого, гибкого тела, прекрасных волос и лица Ткачихи. Оно было землистого цвета, дряблое и морщинистое. Вместо глаз – две черные гниющие ямы. От высохших губ остались лишь полоски, окаймлявшие дыру, полную острых обломков зубов. Казалось, в своей долгой жизни она изглодала столько костей, что это стоило ей потери зубов. Если я отсюда не выберусь, она обгложет и мои кости. Ее нос, когда-то кокетливо вздернутый, а теперь наполовину ввалившийся, повернулся в мою сторону. Ткачиха принюхалась. – Кто ты? – спросила она. Ее голос – молодой и звонкий – показался мне еще более странным теперь, когда я увидела лицо. Выбраться. Я должна отсюда выбраться. Должен же существовать какой-то выход. Отчаянный, самоубийственный выход. Я не хотела умирать. Я не хотела, чтобы меня съели. Я не хотела погружаться в сладостную тьму. Ткачиха встала со стульчика. Я поняла: время, отпущенное мне, истекло до последней капли. – Что похоже на все, но отличается от всего? – вслух рассуждала она, изящно шагая в мою сторону. Я все-таки оставалась волчицей. Просто меня немного загнали в угол. На столе, в самой середине комнаты, горела единственная свеча. Я не знала, зачем слепой Ткачихе свеча, но мне она очень пригодилась. Я схватила ее и швырнула туда, где громоздились свертки ткани. Точнее – чьи-то сплетенные тела и жизни. Я дала им свободу. Вспыхнул огонь, и Ткачиха пронзительно закричала. Я думала, от ее крика у меня лопнет голова и вскипит кровь в жилах. Она метнулась к языкам пламени и, как ни странно, затушила их безупречно красивыми белыми руками, ртом, полным гнилых зубов, и душераздирающим воплем. Казалось, внутри ее нет ничего, кроме зияющей бездны. А я вдруг поняла, как мне спастись. Очаг. Влезть в него – и дальше, по дымоходу, вверх. Пространство дымохода было довольно узким, но мое тощее тело помещалось вполне. Не колеблясь, я схватилась за уступ и подтянулась. От напряжения у меня дрожали руки. Вот тебе и бессмертное тело. Даже после Подгорья я была намного сильнее. А потом ослабла. Конечно, когда тебя чуть ли не каждую ночь выворачивает, даже бессмертное тело останется недокормленным. Сама виновата. Я позволила им сделать меня слабой. Покорилась, как дикая лошадь, которую долго усмиряли и наконец усмирили. Кирпичи, густо покрытые сажей, были уложены неровно, и это мне на руку – удобнее лезть наверх. Быстрее. Надо двигаться быстрее. Но дымоход сузился. Кирпичи царапали мне плечи. К тому же я задыхалась от зловония: здесь пахло падалью и горелыми волосами. Кирпичи масляно блестели, словно их обильно смазали жиром для жарки… Я одолела половину пути, когда Ткачиха перестала вопить. Я уже видела солнце, небо и ветви деревьев. Я схватилась за очередной кирпич, ломая ногти. Собрав все силы, какие оставались, я рывком подтянулась. Руки заныли от напряжения, а потом… Потом я застряла. – Что за дерзкий мышонок карабкается по моему дымоходу? – послышалось шипение Ткачихи. Я глянула вниз. Никак Ткачиха собралась лезть следом? Запрокинув голову, она принюхивалась. Ее молочно-белая рука ухватилась за уступ, и я вдруг поняла, какое ничтожное расстояние разделяет нас. В голове стало пугающе пусто. Я еще пыталась вырваться, но дымоход цепко меня держал. Значит, мне суждено здесь умереть. Эти красивые белые руки стянут меня вниз, разорвут на куски и… Мне почему-то казалось, что Ткачиха будет пожирать меня по кускам, наслаждаясь моими криками. Покончив с мясом, начнет глодать кости, пока я еще жива. Меня охватила паника. Я вдруг снова ощутила себя в Подгорье – оно ведь недалеко отсюда, – в зловонной глине. Мидденгардский червь неумолимо приближался, разинув зубастую пасть. Я едва сумела увернуться. Едва… Воздуха! Мне не хватало воздуха. Она что-то сделала с моим дыханием. Ногти Ткачихи царапали кирпичи. Она лезла вслед за мною. Нет! Нет! Нет! Я билась всем телом, стремясь вырваться из оков кирпичей. – Воровка, ты никак думала, что сумеешь украсть и улизнуть? Почему меня Мидденгардский червь не съел? Уж лучше его громадные острые зубы, чем ее гнилые осколки… «Успокойся». Слово явилось из темноты моего разума. Голос, звучавший внутри, был моим голосом. «Успокойся», – сказала я себе. «Дыши». «Думай». Ткачиха упрямо лезла вверх. Кирпичи трещали и крошились под ее пальцами. Она двигалась, как паук, торопилась ко мне, словно к мухе. «Успокойся». Это слово успокоило все вокруг. Кажется, я произнесла его вслух. «Успокойся. Успокойся. Успокойся». «Думай». Я пережила схватку с червем. Я пережила схватку с Амарантой. Я получила новые способности. Значительные. Такие, о которых не могла и мечтать в своей смертной жизни. Кто сказал, что я слаба? Я сильна. Я очень сильна. Опустив руку как можно ниже, я ударила по кирпичам. На Ткачиху дождем посыпались обломки, она зашипела, а я ударила снова, проверяя свою силу. |