Книга Уровень. Магия, страница 17 – Вероника Мелан

С бревна напротив доносились голоса.

— Ну, дед-то понятно: зрение хочет вернуть. — Тэрри произносил слова отрывисто и резко — странная манера говорить. — Ну а ты, молодой, лучше бы перестал в «Жареную курочку» ходить и купил абонемент в спортзал.

Толстый обиженно засопел.

— Думаешь, я не пробовал?

— А с чего ты решил, что твоя Люси полюбит тебя худого?

— Ну… я видел, как она на подтянутых смотрит. Так у меня хоть шанс появится… А ты с чего решил, что сто тысяч уберегут твой бизнес от банкротства? — не удержался и воткнул ответную шпильку Рон. — Тут, знаешь ли, не только инвестиции, но и мозги нужны.

Теперь набычился Тэрри. Отвернулся, замолчал, раздраженным жестом смахнул присевшую на лоб муху.

«Низкого полета люди, — вяло подумала Марика. — Один ленится перестать жрать, другой не умеет деньги в руках удержать. Такому хоть сто, хоть миллион — все равно уплывут… Зато понятно, зачем сюда пришел дед. Вот только дойдет ли…»

Она поднялась, отыскала в рюкзаке флягу и направилась к ручью.

Светло-голубые глаза Рона внимательно провожали стройную женскую фигуру. Теперь, когда незнакомка скинула толстовку, стали видны приятные глазу округлые формы. Черные вьющиеся волосы, стянутые на затылке в хвост, кофейного цвета глаза, нежно очерченный рот — все это он сумел разглядеть в тот короткий момент, когда она подошла, чтобы взглянуть на их карты и спросить про спички.

— Красивая какая, — не удержался, все-таки высказал свое мнение вслух, хотя собирался оставить его при себе.

Тэрри не ответил, занятый копанием в рюкзаке, а до того молчавший дед покачал головой.

— Злая красота — уже не красота.

— Ну да, вредная. Да все они такие…

Рон вновь тяжело вздохнул, перевел взгляд на собственные пухлые руки, а затем с застывшим на лице отвращением отвернулся от них.

* * *

— Да что же это за Уровень такой? Столько разных предметов, столько мест непонятного предназначения. Тут, чтобы разобраться, нужно жить годами: рыскать по тропкам, спать в палатке и часами сидеть в этих пресловутых фонтанах! Ага, посидишь в одном таком, а потом два часа рыдаешь!

Поверхность зеркала блеснула в лучах солнца; при свете дня буквы читались плохо. Марика вытерла слезы и вгляделась в текст:

— Да ничего я не выбираю! Неужели не видно? Я вообще не знаю, куда иду!

— А в чем оно? В чем оно заключается?

— А-а-а!.. Всегда одно и то же! Ответы без ответов, ну сколько можно?

Марика раздраженно сунула зеркало в рюкзак, добрела до ближайшего пня, устало опустилась на него и вновь закрыла лицо руками. Слезы не унимались, лились бесконечным потоком помимо всякой воли.

Зачем она решилась изведать второй фонтан? На этот раз белый, с разноцветными искорками в потоке, зачем присела в нем? И что так сильно впоследствии выбило ее из колеи?

Когда компания из троих мужчин осталась позади, Марика сначала следовала выбранной стратегии — двигаться напрямую к пилону. Никаких поворотов и никаких новых открытий. Еда и вода есть, настроение отличное, зачем наживать на пятую точку приключений? Выдержки хватило на час, затем в борьбу снова вступило любопытство: а что за второй источник находится справа? Почему бы не взглянуть одним глазком, ведь к дороге близко, время есть…

А дальше была другая поляна и другой поток света, только поток странный, не похожий на предыдущий. Стоило очутиться в нем, как мир — нет, не сам мир, скорее, отношение к нему — начал стремительно меняться, и Марика ненадолго, всего лишь на мгновение (которого, как оказалось, хватило с лихвой) вдруг ощутила себя его Создателем.

Это ее Мир, ее Уровни! Это она с нежностью слепила людей, землю, растительность, это она вдохнула в них жизнь и разнообразила ее чувствами и оттенками. Это она сделала так, чтобы вокруг разливалось счастье, покой и умиротворение. Это она будет любить все и всех даже тогда, когда ее творения обретут собственную волю, начнут жить, учиться, оступаться… Они — последствие ее божественного вдохновения, они ее все.

Стоило Марике сообразить, что это ее (не чей-то еще, а именно ЕЕ!) мозг принялся размышлять подобным образом, и она ошпаренной кошкой вылетела из фонтана. Только поздно. Теперь она любила все подряд: землю, по которой шагала, веточки кустов и свернутые зеленые листики на них, маленькие тонкие сосновые иголочки и разлапистые шишки под ногами. Любила синеву неба и мягкую прозрачность воздуха, любила теплые лучи солнца и пронизывающую все окружающую реальность энергию.

А любя, плакала.

Ей бесконечно сильно хотелось обнять мир руками, руками длинными и ласковыми, наполненными золотым сиянием. Подарить ему частичку гармонии и нежности, сказать, что она здесь, что она не забыла, что она рядом…

Рядом с кем? С чем?

С тем, что создала…

И она принималась рыдать вновь. Напитывалась теплотой порывов ветра, слушала шепот травы у камней, искрилась вместе со снегом, жаждала объять, подарить, наполнить каждую частичку бытия. Она — Создатель. Она та, кто сотворил эту реальность и теперь будет любить ее всегда. Она — мир, а мир — это она.

Следующие два часа Марика боролась с собственным раздвоением сознания. Логика шипела: «Образумься, протрезвей! Ты ничего из этого не создавала!», а сердце разрывалось от чувств. Белый поток с разноцветными искорками хотелось то проклинать, то боготворить. Наглотайся она наркотиков или выкури травяную самокрутку, едва ли бы чувствовала себя столь же странно: временами паршиво, временами восхитительно. И единственное, в чем обе части разделившегося разума были уверены, так это в том, что ей срочно требуется кто-то, кто смог бы разъяснить происходящее. Рассказать о фонтанах, об их воздействии на разум, о том, зачем они вообще существуют на Магии.

Вот только кто?

О самостоятельном постижении речи больше идти не могло: так присядешь в еще один поток, и крыша уедет окончательно. Вдруг ей вообще не захочется уходить, и она станет лесовиком, желающим провести остаток жизни средь гор? Или же вообще не очнется в добром здравии. А то, понимаешь, сначала орлом станешь на ветке, потом облаком или вовсе бесконтрольно плачешь часами после очередного эксперимента…

Икнув, Марика достала флягу, вытерла мокрые щеки и глотнула воды. Затем оглядела лес, вновь пропиталась странным чувством единения и извлекла из рюкзака зеркало.

— Мне нужна помощь, нужен чей-то совет, слышишь? Но я не знаю, кого спросить… Ведь тут нет никого. А сама я скоро рехнусь, пытаясь разобраться, что для чего.

Поверхность неторопливо клубилась туманом — слова появляться не спешили.