Онлайн книга «Муравьиный царь»
«Скажи папе, Альберт сделал фотографию, пальчики оближешь, пусть заберет». Уходит. Стоим с Лёником, смотрим друг на друга. Мама взяла меня за локоть и подвела к нужному столику. Я стала зажигать и ставить. От платочка чесалась голова. Одна… Вторая… Пятнадцать свечек. За тех самых. Я не виновата. Не виновата. Господи, Ты же знаешь, две ночи сидели с Санычем, перепроверяли, две бутылки коньяка выдули, документы – не подкопаешься. Двенадцать… Тринадцать. Если меня посадят… Или что-то со мной сделают. Вас это уже не спасет, а у меня жизнь только начинается. Хорошо горят. Остаются еще две. Может, за Саныча? Он крещеный был, на похоронах молодой батюшка приходил, приятный такой. Пока соображаю, окно распахивается. Нет! Я проснулась счастливой и взрослой. Сегодня мне девять лет. Это главное событие в жизни. Мама уже встала и куда-то сходила. Я слышала, когда еще не совсем проснулась. Лежала с закрытыми глазами, а сама слушала, как они будут готовиться, хотя в туалет хотелось, а мама говорит, терпеть нельзя, прыщики будут. Ну ладно, так и быть, открываю глаза. Солнце! Мама стоит в моем любимом платье и ставит в воду цветы. Это мне? Какое счастье! «С днем рождения!» И все меня целуют. И Лёник. Я прижимаюсь к нему. Он краснеет, какой глупый. «Подождите, – говорю строго. – Сейчас я должна обязательно умыться!» «Умывайся! Только быстрее, завтрак прозеваем». Нет, нет! Только не опоздать на завтрак! Только не опоздать! В ванной никаких букетов и украшений нет, но все равно все какое-то праздничное, приподнятое: и мыло, и полотенце. Сажусь на унитаз, болтаю ногами. Потом смотрю на грудь. Кажется, немножко выросла. Или нет? Мама говорит, что… «Ле-на!» Ой, господи, еще зубы! Еще эти дурацкие зубы! А они там шепчутся, я же слышу! Быстро глотаю пасту и выбегаю из ванной: «А вот и я!» – Представляешь, все сразу погасли. Все свечки, которые ставила. Лодка мягко отталкивается от берега. Гена на веслах, рядом букет. Красиво, только обертка скрипит. Вода солнечная, зеленая. А меня все озноб. Не могу. – Выбрось из головы. – Понимаешь – все. Если бы хоть одна осталась. Ну хоть бы одна. – Глотнешь? – Давай… Гадость какая. Где ты его берешь? – Вернемся, я у себя пиво приготовил, рыбку. – Ген, я серьезно. Это не шиза, понимаешь. Всю колотит. Меня будут судить, понимаешь, как преступницу. Или грохнут до суда просто, как моего зама. Что ты молчишь? И еще… – Что? – Нет, ничего. Так… Что ты так странно смотришь? Отворачиваюсь, чтобы не видеть его. Наверное, нервы, бессонная ночь. Утром рвало, вообще никуда не хотела плыть. – Дай еще хлебнуть… Проплываем островок Тайвань. Здесь всегда кто-то рыбачит, удочки торчат. А сегодня пусто. Недостроенная вилла местного олигарха. Начал строить, и посадили. Башня торчит, собака лает. Дохлая рыба вверх животом плывет. Солнце слегка греет, бренди в ушах шумит, глаза закрываются. Темнота. Распахивается окно, гаснут свечи. Счастье продолжается! Вначале мы всей семьей завтракали. Завтрак был вкуснее, наверное, это папа договорился. Компот – настоящий деликатес, даже пить жалко. И нельзя добавки попросить, или можно, пап? Папа пошел добывать добавку. Я же именинница. А Лёник сказал, что я обнаглела от своего дня рождения. Завидует. Вот уже папа гордо возвращается с компотом, показываю Лёнику язык, чтобы не воображал. Лёник смотрит на меня, потом вдруг берет нож. Не обычный, столовский, которым ничего не разрежешь, а такой… И смотрит, и лицо у него сразу другое. А мама с папой ничего не замечают, папа про футбол свой, мама сахар мешает. Мама! Мамочка! Не слышит. Шепчу: «Лёник, миленький, не надо… Лёник, ты же мой родной братик, не надо!..» …Труп был найден в озере на вторые сутки, вначале жертве были нанесены множественные ножевые раны, женщина оказала сопротивление, затем была утоплена, ведется следствие. – Ген… Не знаю, сколько спала. Холодно, зубы стучат. И запах крови, не могу. Откуда? Солнце ушло, все серое. Уже на середине озера. Краем глаза замечаю, блеснуло что-то на дне лодки. Нож! Нож. Нож. Тот самый. Быстро смотрю на Генку. Чтобы он не заметил. Молчит, смотрит. Понятно. Господи, какая я дура! Поверила… Кому поверила? До берега далеко, нет… Схватить нож, броситься на него? Пока не ждет. Или ждет? Ждет. Главное, не смотреть на него. Не смотреть. – Гена… Ген! Молчит. Не смотреть. Только не смотреть. – Гена, я все поняла. Слышишь, я все поняла. Молчит. – Сколько они тебе за меня… А? Говори. Гена, я не виновата. Ну, не молчи… Ни в чем! Ни в чем, все пере… проверили. А у меня сын… Молчит. Или в воду? Не доплыву. Время потянуть! Может, лодка… хоть какая-нибудь, господи! Нет. Никого. Чувствую спиной, как он наклоняется. Всё. – Лен, гляди, какая чайка прикольная! И наушники из ушей достает. Улыбается. Один мне протягивает: – Хочешь? Арс переписал, что ты отобрала. Классные такие… «Ты помнишь, плыли в вышине-е…» Ты, чё с тобой? Лена! Лена, ты чё? – Бренди еще хочешь? Накрыл меня курткой. Помотала головой. Погладила его щеку: – Хомяк… Еще трясет. Пристроился рядом. Небо в лицо. – Спинку вот здесь погладь… Да. Нет, выше. Хорошо. Отпускает. Так, там еще… в бутылке? – Ну. Дать? – Нет, не надо. Не злишься, что их выбросила? – Наушники?.. Ладно. Старые уже были. – Ген… Это уже не спинка… Вода не холодная. Солнце. Пожарная вышка под водой. Все прозрачно, как мягкое стекло. Церковь, луковка в тине, крест, все шевелится. Мелкие рыбы. Кажется, что внизу идут люди. Гена говорит, только раз в год здесь такая вода. – Вода, – Генка вытирает меня, волосы, руки, – я читал, она как человек. Чувствует, соображает… Живое существо, короче. |