Онлайн книга «Антикварщики»
|
Малыш плеснул горсть воды в зеркало и с размаху саданул кулаком по стене, от чего та заходила ходуном, а по розовой плитке паутиной разошлись трещины. – Сволочи, – прошептал он. Что делать? Петлю на шею – все проблемы останутся тут и не будут касаться его никаким краем. Нет, лучше горсть снотворного. И нет черного шоссе. Ничего нет… Подобные мысли посещали его и в лучшие времена. Надоело скольжение по жизни, когда не за что уцепиться, когда дни пролетают верстовыми столбами за окном полутемного вагона… «Эх, знал бы кто, какие черти водятся в этой голове», – подумал он. Какие желания порой овладевают и требуют действия… Лучше всего, конечно, выйти на балкон и перевеситься через поручни. Порхнуть птицей в ночь с балкона. Стоп, приказал себе Малыш. До добра подобные фрейдистские закидоны не доведут. Он встряхнул головой, промочил лицо холодной водой. Потом еще раз. Способность владеть собой и своими побуждениями возвращалась. Но если так дальше пойдет, когда-нибудь черти в душе окажутся сильнее и… Хватит маяться дурью! Надо думать, что делать… Подкараулили Малыша вечером около его дома. Промежуток между двумя корпусами – темное, удобное для разборок место. Их было двое. – Привет, Малыш, – сказал невысокий рыжий живчик. – Мы уже заждались. Думали – не случилось ли чего… Он хлопнул Малыша по плечу левой рукой, в правой щелкнул кнопочный нож с длинным лезвием. Второй, широкоплечий бородатый «бочонок», зашел с другого боку. Сердце екнуло и устроилось где-то в солнечном сплетении. Малыш прикусил губу. Он попытался прикинуть, как сбить живчика с ног и рвануть на шоссе. Но тут решимость, и без того невеликая, была сломлена видом пистолета, смотрящего в его сторону. – И не думай дернуться. Убью, – буднично посоветовал бородач. Малыш в честном бою показал бы этим двоим, где раки зимуют. На ринге, на татами – мало бы им не показалось. Да и сейчас, если бы не сжали с двух сторон. Карман его оттягивал кастет – от шпаны отмахиваться. Можно было бы и тут побиться. Можно было бы… Но нельзя. Слишком слабы ватные ноги. Слишком пусто внутри. Слишком явственно представляешь себе, как длинное лезвие впивается в твою печень, а пуля из «макарова» разворачивает внутренности. – Вам чего, мужики? – спросил он вдруг севшим, не своим голосом. – Мужики на зоне бензопилой работают. Пошли, сосунок, перетрем накоротке. Недалеко их ждали «Жигули». Молчаливый водитель, не проронив ни слова, тронул машину вперед. – Твой кореш Рома взял у нас аванс шесть тысяч «зеленых», – сообщил рыжий. – Обещал медальон шестнадцатого века и еще антикварное рыжевье. Ни медальона, ни Ромы. – А я при чем? – При чем? Рома сказал, все через тебя делается. И деньги тебе отдал. Так что с тебя восемь тысяч «зеленых». Две – за просрочку. – Охренели?! Тут Малыш получил второй синяк. Бил бородатый со знанием дела, резко и без размаха. – Врать нехорошо, – покачал головой рыжий. – Кто же Роме авансы дает? Он долги никому не возвращает, – проскулил Малыш, потирая больную скулу. – Нам бы вернул. Нам все возвращают. Если, конечно, на тот свет не торопятся. – Гадом буду, ничего он мне не говорил. Хоть убейте. – На дурика мы на народ не наезжаем, – сказал рыжий. – Чужого нам не надо. За свое горло перегрызем. Мы справки навели. В доле ты с Ромой. Однозначно. Пять дней тебе. Потом счетчик включаем. Через десять дней червонец должен будешь. – У меня нет таких денег! – А, так бы сразу и сказал, – кивнул бородатый и перещелкнул затвором пистолета. Выстрелит, решил Малыш. Тут прямо и завалит. А потом отвезут за город и кинут в реку с кирпичами на ногах. Им ничего не стоит. – Я постараюсь, – проклиная все на свете, неживыми губами прошептал Малыш. – Постарайся. В милицию не ходи – они тебе не помогут. На братву тоже не надейся. Ищи деньги. – Найду… Малыш еще раз посмотрел на себя в зеркало, расчерченное стекающими струйками воды. – Жизнь моя жестянка. Он чувствовал себя одним-одинешеньким во всем мире. Восемь тысяч долларов. Где их взять. У Хорька? Как же, он за цент удавится. Валуй? Наташа? Смешно. Машину продать? Так недавно ее стукнул, в гараже стоит без движения, больше тысячи за нее не получишь. Больше всего хотелось сейчас заснуть и, проснувшись, узнать, что все проблемы решились сами собой. Вот только бывает ли так? * * * – Здравствуй, красавица, – произнес я, нацепляя на лицо самую обворожительную из своих обворожительных улыбок. – Здрасте. – Я бы на месте властей запретил тебе здесь торговать. – Чегой-то? – Ты затмеваешь своей красотой блеск куполов. Господи, чего только не приходится молоть ради исполнения служебного долга! – Ох, языкастый, – хихикнула сразу повеселевшая Наташа. Сказано это с интонациями не королевы красоты, а деревенской девчонки на завалинке между лузганьем семечек. – Где твой кавалер? – В кавалерии, – хмыкнула она. – Решил ускакать от меня куда подальше. – Он готов покинуть такую женщину? – У него чердак поехал. Ходил, клянчил и у меня, и у ребят деньги. Шесть тысяч баксов – и ни копейки меньше! Точно, на солнце перегрелся. Где мне столько взять? Я на панели не стою. Не нашел денег и решил – ту-ту-у, – она махнула рукой. – Сколькйо стойит? – протянул тощий иностранец в майке, плексиглазовой кепке и шортах. Ох, эти импортные штучки. Это ж надо – в апреле в шортах ходить. – Яйцо? Двадцать долларов, – улыбнулась Наташа заискивающе. – А вот матрешка – Горбачев, Ельцин, Путин, Зюганов и Жириновский – один в другом. А вот американский президент и английский премьер. – Это настоячий качеств? – Еще какой! Мастера делали! У вас в Нью-Йорке такого сроду не было. – Ноу Нью-Йорк. Глазго. Были Глазго? – Нет. Но хочется. – Могли бы осудить эйтот вопрос. – Бери матрешку, и обсудим. Наташа мастерски впарила любвеобильному жителю Глазго полпакета деревяшек, заверила, что подумает о встрече с ним, и он удалился счастливый. – Достали, черти нерусские. С каждым встреться. Каждый зовет. Ну их в болото со своими Глазго. Мне наши мужики больше нравятся, – она потянулась и искоса выжидательно посмотрела на меня. Я погладил ее по руке, растянув рот до ушей. – Зачем Малышу столько баксов? – Должен, говорит, кому-то. – Дай-ка мне его адресок… Жил Малыш через реку в микрорайоне при заводе «Октябрьский». Открывать он мне не хотел, шуршал за дверью, смотрел в глазок и наивно пытался создать впечатление, что никого нет дома. |