Книга Английский экспромт Амалии, страница 60 – Валерия Вербинина

– Что, опять? – возмутился Арчи. – Мы же и так все обыскали!

– Да, но тогда с нами не было собаки. Может, Зигзаг учует что-то такое, чего не заметили мы?

– Хорошо, – согласился Арчи. – Но я пойду с вами, учтите!

– На это я и надеялась, дорогой!

Амалия отвела собаку к месту вчерашнего происшествия. Зигзаг бегал туда и сюда, нюхал землю, но, похоже, ему ничего не удалось обнаружить. Если следы и были, их уже давно смыл дождь.

– Как кучер? – внезапно спросила Амалия. – Я совсем про него забыла, а это нехорошо. Он хотя бы жив?

– Да, но ему здорово досталось. Когда дерево упало, кони рванулись вперед и оборвали упряжь, а он не успел отпустить вожжи и упал с козел вниз головой. Однако доктор Арлингтон считает, что он поправится.

– Он что-нибудь сказал?

– Доктор?

– Нет. Кучер.

– Просил у вас прощения, что не заметил дерево. Это его больше всего огорчило.

– Он не виноват. Он что-нибудь видел, перед тем как упасть?

– Нет. Он клянется, что никого не видел. Все было, как всегда. – Арчи промолчал. – Одного я не понимаю: кто-то хочет избавиться от меня. Но вы-то тут при чем? Зачем впутывать в это вас?

– Арчи, – шепнула Амалия, – вы забываете, что я ваша жена.

– И?

– Далеко ведь не все знают, что наша женитьба – случайность. А что, если у нас будет наследник? Поэтому убийца и решил подстраховаться.

– Вот мерзавец! – выпалил Арчи. Краска сошла с его лица. – Значит, это Брюс!

– Я этого не исключаю, но…

– Но – что?

– Брюс – прирожденный бездельник, Арчи. Такие люди никогда ничего не делают – ни хорошего, ни плохого. Я думаю, за ним кто-то стоит. Кто-то более решительный и целеустремленный, что ли. Тот, кто тоже имеет свой интерес.

– Мэри?

– Может быть, и она.

Зигзаг подошел к Амалии и, виляя хвостом, ткнулся носом в ее ладонь.

– Ничего, дружок? Ну и ладно. Может, повезет в другой раз.

– Я чертовски проголодался, – признался герцог. – Как вы думаете, этот ваш побитый любезник сумеет сварганить нам обед?

– Франсуа? Даже не сомневайтесь!

Амалия и Арчи зашагали обратно в замок, но на полдороге их нагнала двуколка викария Морриса.

– Доброе утро, ваша светлость!

– Доброе утро, Моррис, – отозвался герцог.

– О, миледи уже на ногах? Мы все в деревне до ужаса перепугались, когда услышали, что стряслось!

Амалия окинула взглядом фигуру викария. Впалая грудь, худое лицо, прилизанные волосы… Но не в этом, пожалуй, было дело, и не поэтому он так не нравился ей. От всего облика молодого священника веяло заурядностью, посредственностью, которую Амалия выносила с трудом. Вдобавок у викария был вид безропотного мученика, перенесшего бесчисленные беды и смирившегося с ними, хотя, в сущности, вряд ли его жизнь можно было назвать неудачной.

– Я надеюсь, вы заглянете в воскресенье к нам в церковь, – продолжал викарий смиренно. – Я прочту проповедь о том, что господь не дремлет и оберегает своих детей от гибели.

– Хорошая тема, – промямлил Арчи, которого уже начал утомлять этот разговор.

– Рад, что она вам нравится, сэр, – серьезно ответил викарий.

Амалию даже передернуло от подобострастия молодого человека.

– Мы придем, – сказала она, – если сможем.

Викарий не стал настаивать и отправился своей дорогой.

Дома его ждало приглашение от графини Стерн, матери Эмили, с просьбой приехать.

В графском замке Морриса забросали вопросами. Там уже прослышали о том, что случилось с Амалией, и, так как викарию по роду его обязанностей полагается знать все, надеялись услышать подробности из первых рук.

– Ах, бедная герцогиня! – восклицала мать Эмили. – Надеюсь, она не умерла? Просто невероятно, какие кошмарные вещи происходят в этой семье! А все из-за того ужасного камня. Ну почему бы им не продать его и не отделаться от него раз и навсегда?

– Он очень красивый, – пробормотала Эмили, до сих пор не забывшая, как он сверкал на платье Амалии. («А должен был быть на мне!» – подумала она ревниво.)

– Но, милая, – возмутилась мать, – всем же известно, что он приносит несчастье! Так как там герцогиня? С ней все хорошо?

Эмили была бы рада услышать, что ненавистная блондинка вот-вот отдаст богу душу, но все оказалось как раз наоборот. Ее светлость сегодня даже выходила, и вообще, не считая нескольких царапин, незаметно, чтобы она сильно пострадала.

– Значит, она легко отделалась. – Леди Стерн понизила голос. – А это правда, что кто-то нарочно подпилил дерево, чтобы убить ее?

Викарий подтвердил, что возле дерева была найдена пила.

– Какой-нибудь ревнивый любовник мадам! – заявил граф Стерн, входя в гостиную. Он слышал конец разговора и поторопился подать свою реплику, снабдив ее желчным смешком.

– Любовник? – встрепенулась леди Стерн. – А что, такое вполне возможно!

– Заговор анархистов! – авторитетно утверждал в то же самое мгновение некий завсегдатай «Веселого кабана» в Принсхиллз, потрясая кружкой.

– Представляете, – говорил в Лондоне приближенный принца Уэльского своему господину, – герцогиню Олдкасл хотели убить!

Берти слушал, широко распахнув внимательные глаза.

– Герцогиню Олдкасл? – переспросил он. – А кто это такая?

Где-то за полторы мили от них в гостиной фешенебельного особняка находились три человека. Лорд Ундервуд, сидя в кресле и закинув ногу за ногу, подчеркнуто невозмутимо курил трубку. Баронет Лаймхауз стоял, воинственно выпятив брюхо и заложив большие пальцы в карманы жилета. Лорд Сеймур застыл между креслом и брюхом, не решаясь сдвинуться с места, но даже ему не удалось предотвратить непоправимое.

– Вы мерзавец! – кричал Лаймхауз. – Как вы смеете!

Он схватил со стола свежий номер газеты Ундервуда и попытался театрально швырнуть его Печатному Станку в лицо, но лорд Сеймур перехватил гостинец на полдороге.

– Джентльмены, – бормотал Сеймур, шевеля мохнатыми бровями, как встревоженный леший, – это недоразумение… Я уверен, ужасное недоразумение!

– Да он продался русским! – в бешенстве крикнул Лаймхауз. – Они купили его с потрохами!

Он в ярости рванул узел галстука и грохнулся на диван всей своей внушительной массой. Диван сдавленно крякнул, но, по счастью, его изготовили мастера своего дела, и ни одна из ножек не подломилась.

– В отличие от вас, – презрительно уронил холеный старик в кресле, – я не продаюсь.

– Ундервуд, – тихо спросил Сеймур, – что произошло?