Книга Английский экспромт Амалии, страница 70 – Валерия Вербинина

– О, ваш повар – просто сокровище!

– Настоящий клад, – хмыкнул Арчи.

Разговор вскоре перешел на недавние события.

– Кто бы мог подумать, – сказала Мэри Невилл, – что это окажется Генри! Он мне казался таким приличным человеком!

– Увы, и мне тоже, – сокрушенно подтвердил викарий.

– Как, должно быть, ужасно, когда на тебя падает дерево, – вставила Этель Стерлинг.

– Еще одну порцию, доктор? – спросила Амалия, заметив, что тарелка Арлингтона пуста.

– Гм, – в раздумье промолвил доктор, – конечно, грех чревоугодничать в моем возрасте, но… В конце концов, один раз живем.

– Как это верно сказано! – поддакнул Брюс.

– Теперь, слава богу, для вас все позади, – сказала Мэри Невилл.

– Да, – вздохнула Амалия, – лишь бы только нашли его сообщника.

– Кого? – удивился Брюс.

– Сообщника Брайса. Уолтерс думает, что тот действовал не один, и надеется отыскать в его бумагах намек на то, кто это был. Ну, вы знаете, всякие записки там, заметки…

– Кажется, – заметил Арчи, – констебль опечатал его комнату в «Веселом кабане».

– Да, верно. Он собирался просмотреть все бумаги, как только освободится.

Мэри Невилл побледнела.

– Но я думала, Генри действовал заодно с сестрой…

– Уолтерс в этом не уверен, – беспечно отозвалась Амалия. – Кстати, я вам еще не рассказывала? Его сестра решила провернуть одну забавную аферу, чтобы завладеть «Принцессой».

– Бриллиантом? – заинтересовался Арлингтон.

– Совершенно верно. – И, опустив кое-какие подробности, в том числе об участии полковника Хоторна, Амалия рассказала, как Сара Беатриса Крафт пыталась заполучить сиреневый камень.

– Боже мой! – воскликнул Арлингтон. – Это просто неслыханно!

– Чудовищно! – вторила ему Этель Стерлинг.

– Потрясающе! – восхитился Брюс.

– Невероятно! – вырвалось у Мэри Невилл.

– Странная она женщина, леди Эмбер, – заметил викарий Моррис. – Я пытался разузнать о ней побольше, когда она полгода тому назад приехала с мужем в эти края, но мне удалось узнать только, что она из Австралии. Не хочу сказать, что уже тогда у меня появились кое-какие подозрения на ее счет, но… ей определенно было что скрывать.

– Это неописуемый скандал! – возрадовался Брюс. – Вот смеху-то!

Обед закончился на приятной ноте. Пока Арчи оставался с кузенами в гостиной, Амалия отвела доктора Арлингтона в сторону.

– Доктор, я хочу кое о чем с вами поговорить.

Доктор удивленно посмотрел на нее.

– Я к вашим услугам, ваша светлость.

– Можете называть меня просто Амалией. Как я поняла, вы давно знаете семью моего мужа.

– Да, более двадцати лет.

– Я хотела спросить, что вы скажете о смерти родителей Арчи и его сестры. Вокруг этого было столько разговоров… Конечно, теперь я знаю, что все сплетни насчет проклятия бриллианта придуманы леди Эмбер, но все же я не могу отделаться от неприятного ощущения – что-то здесь не так.

– Вот как? – довольно сухо сказал доктор. Однако он посмотрел внимательнее в лицо Амалии и, казалось, немного смягчился. – Что ж, могу вас заверить: все три смерти абсолютно естественные. У матери Арчи была скоротечная чахотка, но, строго между нами, я полагаю, что на самом деле ее довел до болезни муж. Вы наверняка слышали, каким он был человеком. Сам он умер от удара. Никаких следов отравления ни в его случае, ни в случае его жены я не заметил, – добавил доктор, проницательно глядя на свою собеседницу. – Что касается дочери… – он слегка замялся, – тут было другое.

– Что именно? – Амалия вся обратилась в слух.

– Вы же знаете, она покончила с собой. Удавилась. Я осматривал ее…

«Ей все-таки помогли умереть», – промелькнуло в голове у Амалии.

– Но я не стал ничего говорить ее отцу… После ее смерти он стал винить себя в случившемся. До него наконец дошло, каким бессердечным тираном он был… но, увы, слишком поздно. Он надломился, и то, что он умер от удара, меня не удивило. Накануне к нему заходил Моррис, и потом викарий мне рассказал, что герцог был совершенно не в себе. Но тогда, когда умерла Джорджина, я ему не сказал… – Арлингтон нахмурился. – Дело в том, что Джорджина ждала ребенка.

Амалия на мгновение остолбенела, но тотчас взяла себя в руки. Это было совсем не то, что она рассчитывала услышать.

– Она была беременна? И потому покончила с собой?

– Я уверен в этом. Если бы ее отец узнал, он бы… Я не знаю, что бы он сделал. И я ему ничего не сказал.

– Спасибо, доктор, – пробормотала Амалия, пожимая ему руку. – Вы мне очень помогли.

На Принсхиллз медленно опускались сумерки.

В деревне зажигались огни, в небе их примеру следовали звезды. В траве застрекотал сверчок, вскоре к нему присоединился второй. Пестрый кот бесшумно крался вдоль стены. На мгновение он остановился, сверкнул глазами в ночь и слился с ней.

Позже от ночи отделилась тень и подкралась к «Веселому кабану». Она осторожно обошла здание, отыскала открытое окно первого этажа и после нескольких неудачных попыток забралась в него. Поскольку приличные люди, согласитесь, не имеют привычки проникать в здания через окна, когда существуют двери, остается только предположить, что тень явилась с намерениями, которые трудно протащить с собой законным путем.

В отличие от тени, Амалия прошла через главный вход, поднялась по лестнице и, нимало не скрываясь, завернула в десятый номер. Дверь должна была быть опечатана, но Амалия даже не задумалась об этом. Впрочем, печати кто-то уже снял.

Оглушительно чихнув пару раз, Амалия переступила через порог. В комнате никого не было, и наша героиня зажгла свет.

– Так, – с удовлетворением сказала себе Амалия и стала обыскивать комнату.

Она начала с ящиков, затем переключилась на два небольших чемодана, стоявших у кровати. Поиски не дали, очевидно, ничего особенного, потому что то и дело Амалия разочарованно бормотала себе под нос:

– Ничего… Ничего…

Она оглядела пепельницу, стол, даже приподняла уголок ковра.

– Постойте-ка, а это что такое? Записка?

Амалия села на кровать, не заметив, что за ее спиной дверца шкафа стала тихо открываться.

– «Дорогая…», ах, черт, неразборчиво… «Дорогая Этель, надеюсь, ты…»

Амалия вскочила с постели, и вовремя. Лезвие блеснуло в воздухе, и перья из разрубленной перины столбом взметнулись к потолку.

– Отдайте записку! – прохрипела Этель Стерлинг, выпрямляясь во весь рост с устрашающим клинком в руке.

Теперь в ней не было ничего от привычного вида бедной родственницы. Голос, повадки, даже лицо – все стало другим. Стальным, жестким и застывшим.