Онлайн книга «Непреодолимое черничное искушение»
Он вынул ключ и открыл один из ящиков, достал оттуда несколько коробок, а потом – камеру и поставил ее на прилавок. – Я так понимаю, вы с «Никонами» на короткой ноге? Я кивнула. – Да, я снимаю «Никоном» уже много лет. Он улыбнулся. – Много лет… Шутите? – У меня был «Никон F», – сказала я. – И мне до сих пор нравятся пленочные аппараты. Старик удивленно хлопнул ладонью по прилавку. – Да ладно! Без шуток? – Он смотрел на меня, открыв рот. – Вот это, скажу я вам, была камера так камера, – заявил он. – Для своего времени – просто прорыв, хотя вы теперь, возможно, так и не считаете, после всех этих цифровых штучек, которые мы продаем сегодня. Теперь всем подавай компьютер внутри фотоаппарата, – он покачал головой. – Я понимаю, о чем вы говорите, – кивнула я. – Эти старые камеры – в них была душа. Но, боюсь, выбора у нас все равно нет, мы не можем остановить перемены. – Это точно, – ответил он. – Так, если вам нужно знать об этом фотоаппарате подробности – характеристики там всякие и прочее – вам придется подождать моего сына, Марка, пока он закончит с теми покупателями, – он ткнул пальцем в сторону Марка. – Да ладно, – махнула я рукой. – Думаю, разберусь сама. Он протянул мне фотоаппарат. – Хорошо, тогда, мисс, вот, можете его попробовать. Я включила камеру и посмотрела в объектив. – Мне казалось, он полегче, – заметила я, приближая табличку на прилавке «Мы охотно принимаем карточки VISA и MASTERCARD», и сделала фотографию. Потом я направила объектив на витрину и навела его на даму, идущую мимо. У нее была потрясающая ярко-розовая панама на голове. – Значит, у вас был «Никон F», – старик снова поскреб щеку. Я взглянула на снимок, который только что сделала: женщина получилось отчетливо и ярко. – Да, моя бабушка подарила мне его однажды летом. – Это весьма недурной подарок, – заметил он. Я кивнула. – Ну, она была отличной бабушкой, – теперь я сфотографировала ящик, наполненный футлярами для камер. – И кстати, – я посмотрела на ЖК-панель, чтобы оценить результат, – она когда-то жила в Мэне. Поэтому я здесь. Старик начала перекладывать коробочки с флэшками на полке, висевшей у него за спиной. – Вот как? Ух ты. И где она жила? Здесь, в Левисборо? Я открыла меню камеры и стала смотреть, что у нее есть: «SETUP»; «SHOOTING»; «PLAYBACK»… – Она выросла в Бейконе, – ответила я. Старик повернулся и уставился на меня. – В Бейконе? Я тоже вырос в Бейконе. Как звали вашу бабушку? – Ее девичье имя Рут Годдард. Его глаза распахнулись очень широко. – Рути?! Рути Годдард? Ваша бабушка? – он снова с силой хлопнул по прилавку рукой. – Да ладно! – потом закинул голову назад и улыбнулся: – Представляете, мы же учились с Рути в одной школе. – Вы знали ее? – воскликнула я. – Знали мою бабушку? – У меня участился пульс, руки затряслись от волнения. – Конечно, знал. Я был с ней знаком с детства. Со второго, что ли, класса. Где она теперь? Я опустила глаза. – Вообще-то, – произнесла я, – она… умерла чуть больше недели назад. Когда я подняла голову, старик смотрел на меня с ласковой печалью. – О, мне так жаль это слышать, мисс… мисс… как вас? – Эллен Брэндфорд, – ответила я, подавая ему руку. – Уэйд Шелби, – представился он, тряся мою руку. – Рути была очень славной девочкой. И рисовала хорошо. У нее был талант. Я положила камеру на прилавок. – Да. Я только недавно узнала, что она, оказывается, была настоящим художником. – О, это точно, – подхватил он. – Ей-богу, она была настоящим художником, это было ее призвание. Она же даже в колледж поступила и изучала искусство. Поступила в колледж? Изучала искусство? Да нет, это он путает. Бабушка уехала в Стенфорд и занималась литературоведением, а вовсе не искусством. Наверняка он просто перепутал ее с кем-то другим. – Да, точно, – продолжал он. – Она уехала, чтобы стать художником. Таким, знаете, настоящим, обученным, – он приподнял одну бровь. – И больше не вернулась. Мы ее потеряли. – Что вы имеете в виду? Уэйд наклонился ко мне поближе. – Ну, понимаете… она все ходила с этим парнем, Четом, – шепнул он. – Их семья жила в Бейконе уже очень давно. Хороший парень. Они оба были хорошие, серьезные. Все говорили, что они поженятся. Но потом Рути уехала в колледж и вскоре стало известно, что там она встретила другого парня. Какого-то врача или студента-медика, – он пожал плечами и положил ладони на прилавок. – Ну, и все. Этот городской прохвост увел нашу Рути. – Врач? Уэйд кивнул. Я невольно представила себе: вот моя бабушка встречается с Четом, вот она уезжает в колледж, бросает Чета и выходит замуж за… довольно странно думать о собственном дедушке как о «городском прохвосте». В моем представлении это определение подходило деду меньше всего. – Поверить не могу, что вы знали мою бабушку, – сказала я. – Я так много узнала о ней с тех пор, как приехала в Мэн. Достав кредитку, я положила ее на прилавок. – Вы берете камеру? Я кивнула, и Уэйд засунул камеру в коробку, а затем провел моей кредиткой по терминалу. – А что дальше было с Четом? – спросила я. – С Четом? А знаете – я как-то не в курсе, – ответил он, протягивая мне чек и ручку, чтобы я расписалась. – Знаю только, что он был хорошим парнем, а больше ничего, – он положил коробку в фирменный пакет. – Хотел бы я знать больше про него, и про вашу бабушку, и про все остальное… – он вышел из-за прилавка и вручил мне пакет. А потом посмотрел на меня задумчиво, прищурив один глаз: – А знаете, кто может быть в курсе? – Кто? Он медленно кивнул, словно соглашаясь с самим собой. – Лила Фальк. Она была очень дружна с Рути. Я взяла пакет. – Лила Фальк? – Точно, – сказал он. – Насколько мне известно, она по-прежнему живет в Мэне. В доме престарелых. В Киттаке, наверно. И если кто-нибудь что-нибудь знает – то это точно она. Я схватила ручку и нацарапала имя «Лила Фальк» на обратной стороне чека. – Я остановилась в Бейконе, – произнесла я. – Где находится этот Киттак? – На севере, – Уэйд как-то неопределенно махнул рукой. – На севере от Бейкона, на севере отсюда. – Далеко? |