
Онлайн книга «Непреодолимое черничное искушение»
![]() – Знаешь, – произнесла я, чувствуя, как на лбу у меня образуется сердитая складка, – я всего лишь пыталась доставить одно письмо. Просто я не знала, что фамилия Каммингс в ваших краях так часто встречается, – вздохнув, я дернула плечом. – Надеюсь, общаться с Четом Каммингсом будет приятнее, чем с тобой. И я пошла к машине. – Ты ищешь Чета Каммингса? – крикнул Рой мне вслед. Я шла, не оглядываясь. Не о чем мне с ним разговаривать. Я просто поеду сейчас в гостиницу и попытаюсь со всем этим разобраться. Выяснить, где я допустила ошибку. Может быть, я смогу ее исправить, может быть нет. Но я попытаюсь. Я очень хотела сделать все, как просила моя бабушка, и мне было очень тяжело признать, что я зашла в тупик. Рой не унимался. Он крикнул: – Я знаю его. Я остановилась. Он знает Чета Каммингса. Он его знает! Да, я нашла не тот дом и не того Каммингса, но он его знает. В Нью-Йорке это показалось бы невероятным, там шанс составлял бы один к миллиону… Но здесь не Нью-Йорк. Это Бейкон, и я вдруг поняла, что на самом деле шансы, что Рой действительно знает Чета, очень велики. И что, возможно, не первый кто-то перепутал этих двух носителей одной и той же фамилии. – Ты его знаешь? – спросила я, поворачиваясь к Рою. – И очень неплохо, – ответил он. – Это мой дядя. – Твой дядя?! Чет Каммингс? Ты уверен? Ну, то есть – он точно Чет Каммингс? Рой кивнул. – Да. Я уверен, что хорошо знаю членов моей семьи. Его семьи. Я ушам своим не верила. В моем воображении Чет был похож на Нормана Рокуэлла – и это как-то не очень вязалось с картинкой семейного чаепития на кухне с печеньками и окошком в сад. Но тут вдруг Рой вновь уставился на меня с подозрением. – Так это ты шастала тут несколько дней, шпионила, разнюхивала что-то, – произнес он, махнув рукой в сторону дома. Я почувствовала, как мою шею и лицо заливает краска, стало горячо. – Я не шпионила. – Моя соседка рассказала мне о женщине, которая бродит вокруг дома, стучит, заглядывает в окна, называет мое имя. Еще она сказала, что у этой женщины машина с нью-йоркскими номерами, – он показал на мой «БМВ». – Это твоя машина? Ну почему он все время делает так, что я вынуждена оправдываться?! Я подбоченилась: – Да, это моя машина. И да, это была я. Я искала твоего дядю! В глазах Роя блеснули хитрые искорки. – Значит, ты искала не меня. Да зачем мне его искать-то?! Его – с этой щетиной и потертыми джинсами? – Тебя?! – Я засмеялась. – Я же уже сказала тебе – нет. Он смотрел на меня тяжелым взглядом. – А зачем тебе мой дядя? Ты собираешься и на него подать в суд? Нет, это было уже слишком. Я вскинула руки к небу: – Господи боже ты мой, да не собираюсь я ни на кого подавать в суд! Моя бабушка попросила меня об услуге, и я поэтому приехала в Бейкон. Рой кивнул, чуть приоткрыв рот. – Ах, значит, это твоя бабушка хочет подать в суд. Мне стало дурно. Я закрыла глаза и досчитала до десяти. Так, сохраняй спокойствие, а то снова завтра будешь читать о себе в газете… но, честно говоря, сейчас я готова была его убить – и пусть меня арестуют за убийство. – Никто не собирается ни на кого подавать в суд, – медленно, почти по слогам сказала я наконец. – Ни о каких судах речь не идет, – я снова пошла по лужайке к своей машине, думая о бабушке, о своем обещании доставить ее письмо и о том, как все неправильно получилось. Прости меня, бабушка. Мне так жаль. Слезы вскипели у меня на ресницах. И тут кто-то потянул меня сзади за блузку. – Эллен, подожди… Я обернулась. Руки у меня тряслись, губы тоже – все чувства, которые я старательно сдерживала со дня бабушкиных похорон: гнев, скорбь, печаль, тоска, одиночество – все эти чувства сейчас вырвались наружу. – Моя бабушка умерла на прошлой неделе, – закричала я, слезы брызнули из моих глаз и полились мне на блузку. – Я приехала сюда из-за нее! Потому что она попросила меня прямо перед смертью – перед самой смертью, понимаешь! – попросила меня передать кое-что твоему дяде. Письмо. И я положила его в конверт нашей фирмы, потому что… да не знаю почему, просто хотела, чтобы оно было в сохранности! – я опустила глаза. – Вот и все. И мне плевать, что ты там себе думаешь. Я отвернулась, но Рой взял меня за руку. – Подождите минутку, Эллен. Пожалуйста. Ветер принес откуда-то легкий запах дыма. – Я соболезную тебе из-за бабушки. Очень соболезную, искренне. Из цветка клевера вылезла ленивая толстая пчела и с гудением полетела куда-то в небо. И я вдруг поняла, как сильно мне хочется поговорить с кем-нибудь о бабушке. Просто поговорить о ней. – Мы были очень близки, – сказала я, голос мой дрогнул. – Она для меня очень много значила. А теперь она умерла, а я здесь, и все идет наперекосяк, и я не могу выполнить то, о чем она просила, и я чувствую себя… чувствую, что не оправдала ее ожиданий. Я одно сплошное разочарование. Рой покачал головой. – Я уверен, что она вовсе не разочарована. И я… приношу свои извинения. Прости меня. Я вытерла слезы тыльной стороной ладони. – Но я вот не могу понять… с чего ты вообще взял, что я собираюсь подавать на тебя в суд? – Потому что юристы обычно это и делают. И когда я увидел у тебя на конверте свое имя, то… – Да совсем не все юристы это делают, – перебила я его. – Я, например, не делаю. Он кивнул. – О'кей. Мы постояли немного лицом друг к другу, а потом он спросил, при себе ли у меня письмо. Я достала конверт из кармана, мы сели на деревянную скамейку, и Рой снял свою бейсболку. – Что там написано? – он потянулся за конвертом, но я убрала его за спину. – Прости, но я действительно не могу с тобой это обсуждать. Сначала ты должен спросить разрешения у своего дяди. Это его дом? Рой кивнул. – Ну все равно – прости, я должна доставить письмо ему лично в руки. Рой посмотрел на конверт в моей руке, потом на меня. – Эллен, все дела моего дяди – это мои дела. – Ну… я понимаю, что ты его опекун, но… – Нет, я имел в виду другое, – в глазах у него появилось какое-то незнакомое мне до этого момента выражение. Он понизил голос: – Тебе придется иметь дело все-таки именно со мной, потому что мой дядя… он умер. У меня как будто разом выкачали весь воздух из легких, оставив их совершенно пустыми и безжизненными. Единственное, что я могла и должна была сделать для своей покойной бабушки, оказалось невозможным. Мужчина, которого она любила, когда была молодая, умер. От него остались только имя и красная сальвия, которая росла по краю лужайки перед домом. |