Онлайн книга «Не оглядываясь»
– Она чужая. Она красивая. Она белая. Не знаю. Мэри словно истощила свои силы этой внезапной вспышкой. Она сидела на земле, закрыв лицо руками и тихонько всхлипывая. – Мне страшно, – шептала она сквозь прижатые к губам ладони, – мне страшно… Отец Игнасио вздохнул. Все происходящее казалось каким-то нереальным, смерть Элейны – всего лишь одной из возможностей, мороком… – Рано или поздно, – выдавил он пересохшим горлом, – лес должен кончиться. – А там… – Арчи поглядел на него своими прозрачными глазами, – хижины, и возделанные поля, и города, Господь свидетель, города, огромные, белые, города у моря, там сотни людей… тысячи… и все улыбаются, и все живут так, словно никакого страшного леса нет и в помине, а есть только их земля, их вода, женщины под кружевными зонтиками, цветы в петлицах…… Мэри отняла ладони от лица. Нервное напряжение очертило ей скулы, сейчас она казалась почти красивой. – Я теперь ненавижу цветы, – она покачала головой, – ненавижу деревья. – Ты их полюбишь. Они там безобидные, – он повернулся к священнику. – Отдыхайте, отец Игнасио, – сказал он твердо, – на этот раз я не поддамся слабости. Никакой слабости. Я не допущу, чтобы это повторилось. Священник неуверенно взглянул на него. – Мы должны дойти. Должны. Но для этого нам надо беречь силы. Отдыхайте. Быть стариком, думал отец Игнасио, мерзко, унизительно. И еще эта ужасная изматывающая лихорадка. Мне следовало поступить, как тот, черный, – отпустить их, а самому остаться здесь. У него хватило мужества, у меня нет. Как тогда, Господи, как тогда – а я-то думал, это больше не повторится. Проваливаясь в беспамятство, он слышал тихий шепот, словно шелест листвы над головой складывался в слова, словно кровь, пульсирующая у него в сосудах… – …И холодная вода в сифонах, и мороженое, и свежевыпеченный хлеб, и всякая другая снедь. Булочки, булочки в корзинах, и яблоки, и пушистые персики, и полосатые занавески, хлопающие на ветру… * * * Он вскочил, протирая глаза; сквозь листву просачивались золотистые утренние лучи. Какой чудесный сон ему снился! Золотистый, как это солнце. Все были живы, все было прекрасно. Аттертон рассказывал о сокровищах древнего могущественного народа, Элейна смеялась, белая рука у розовых губ. Какая прекрасная женщина! И, что удивительно, Мэри была счастлива тоже. Все счастливы. Пробуждение было как прыжок в темную воду. Он в смятении оглядывался по сторонам, нет, ничего не изменилось, Мэри здесь, сидит у прогоревшего костра, руки охватили плечи, словно ей холодно, в такую-то жару. Арчи с деловитым видом выжимает в миску какое-то мясистое растение. Он поднял глаза на отца Игнасио и улыбнулся. – У нас будет вода. – Я… сколько я проспал? – Двенадцать часов, так, примерно. – Двенадцать часов! – Мы не хотели вас будить. Вам надо было отдохнуть. Незачем волноваться, отец Игнасио, все в порядке, вы же видите. – В порядке? – он мотал головой, озираясь. Мэри глядела на него мутными сонными глазами, но она была здесь, на месте, с ней ничего не случилось, слава богу, слава богу. – Да, в порядке. – И ничего странного? Ничего опасного? – Ничего. Ну а теперь, когда вы отдохнули, надо подкрепиться и идти дальше, верно ведь? Еще осталось немного мяса. – Я не хочу есть, – отец Игнасио и впрямь чувствовал непривычную легкость, словно он был наполнен воздухом и солнечным светом. – Зря. – Юноша протянул ему насаженный на палочку бок оленька – хрупкий частокол ребер, обтянутый пленкой мяса. Отцу Игнасио ничего не оставалось, как принять его. Уже откусив первый кусок, он понял, что сделал ошибку; один лишь вид мяса заставил желудок в изобилии выделять пищеварительный сок. Его замутило. – Вот, – Арчи протянул ему миску, – выпейте. – Вы уверены, что это безопасно? – он заглянул – в миске плескалась белесая мутноватая жидкость. – Многие растения здесь содержат алкалоиды. – Я уже пил такое сегодня утром. И я, и Мэри. Он глотнул. Горьковатый сок освежал и возвращал чудесное ощущение наполненности солнечным светом и воздухом. Он с облегчением перевел дух и улыбнулся Мэри. Она не ответила ему улыбкой. Сидела все так же, разве что руки теперь были сложены на коленях. Некрасивые руки девушки из народа с широковатыми пальцами лопаточкой. Какая она… твердая, неожиданно подумалось ему. И словно отвечая его мыслям, она сказала чужим спокойным голосом: – Арчи, отойди. Я хочу поговорить с отцом Игнасио. – Мэри? – молодой человек неуверенно взглянул на нее. – Быть может, лучше я? – Нет, я должна. Отойди, Арчи. – Я буду поблизости, Мэри, – сказал молодой человек, – тебе стоит только позвать. Он сидел съежившись, наблюдая, как Арчи движется в луче света, полотняная рубашка словно отбрасывает сияние на темные стволы. – Я не вернусь в монастырь, отец Игнасио, – сказала Мэри. * * * – Вы говорили про любовь, отец Игнасио. Вы врали. Вы не знаете, что это такое. Ваша любовь – ложь. Это от слабости, от бессилия. Как я могла поверить вам, поверить им, этим ужасным женщинам, не знавшим любви. Только теперь, отец Игнасио, только теперь я… – Ты хочешь сказать, – отец Игнасио рассматривал свои пальцы, – что ты полюбила этого юношу, и он полюбил тебя, и ты познала настоящую любовь, и теперь хочешь уйти в мир и жить с ним как жена с мужем, так? – Да. – Коротко кивнула Мэри. Он искоса поглядел на нее. Сильная женщина, дочь трущоб, привыкшая к грубой работе… – Вчера ночью, – напомнил он, – погибла женщина. – Это лес, – сказала она, – морок. Здесь легко умереть. Мы выйдем отсюда, и все закончится. Он будет вспоминать о ней… иногда. Пусть. – Смерть нельзя отменить, – сказал он. – Он любил ее, и она погибла. Кто убил ее, Мэри? – Что? Боже мой, какие у нее сильные руки! Какие крепкие, широкие плечи. – Ну, – сказал он медленно, – выглядело все так, будто она упала сама. То есть поскольку даже леди иногда приходится отлучаться по надобности… а ловушка замаскирована ветками… Но у нее были синяки на шее. Следы чьих-то пальцев. Кто-то швырнул ее туда, Мэри. Со злобой, с силой. Кто? Она больше не сидела неподвижная, уверенная в себе. Она вскочила. Крепкая, коренастая женщина, способная вытащить человека из горящего госпитального барака. – Вы думаете… я? Нет! |