Онлайн книга «Летчицы. Люди в погонах»
|
– В облаках шли. Так что не очень беспокоили. Аня завистливо смотрела на чашки с помидорами, солеными огурцами и глотала слюни. – Богато живете, – подала она голос. – А пошто нам жить бедно? Мы у себя дома. Население поддерживает нас хорошо. Это пусть фрицы стучат зубами, как волки на псарне… Аня не выдержала: – Ой, грибочки соленые! Федоркович заспешил, засуетился. – Раздевайтесь, присаживайтесь. Командир наказал, чтоб прием был на уровне. Сильно уважает летчиков. – А где же он сам? – спросила Ольга. – Известно где. На задание ушли. Слышали: «рельсовая война»? – Слышали… – Вот этим и занимаемся… Да вы садитесь, садитесь к столу. Девушки сели к столу. Аня взяла огурец, откусила, и он сочно захрустел на зубах. – Вкусно как!.. – А вы давно летаете? – Давно… – И не трусите? Аня покосилась на Ольгу, тихо сказала: – Привыкли. – Она быстро справилась с огурцом, потянулась за вторым. – Уж очень молоды вы, поэтому так и говорю. Вам бы с девицами хороводы водить… – Еще все впереди… – вздохнула Ольга. Пододвинув им кружи с самогоном, Федоркович продолжал: – Мы тоже бьем тут немцев, шороху наводим. Летят под откос ихние эшелоны. И вчера почитай все ушли на задание. Самая малость тут осталась. Для охраны. – Он поднял кружку. – Первач… Светлый, как слеза. Кедров в селе раздобыл. Ну, за благополучный прилет. Девушки растерянно переглянулись, дело принимало неприятный оборот. – Нам нельзя, – отставила кружку Ольга. Федоркович огорченно развел руками. – Другого не имеем… Только вот самогон. – Да и некогда нам, – добавила Аня, смягчая отказ Ольги. – Мы быстренько, – не унимался старик. – Для бодрости, по маленькой… Летчики, знаю, это дело уважают. Девушкам ничего не оставалось, как признаться во всем. Они сняли шлемофоны, и Федоркович опешил, увидев их кудрявые головы. – Святая Мадонна! Да вы, оказывается, женский пол?! Ольга не сдержалась, рассмеялась: – Выходит, женский пол… – А я-то, старый дурень! – казнил он себя за оплошность. – Да ить темно. Этот «светильник» лишь коптит, не светит. И Кедров промолчал. А, так вот отчего он зубы скалил! Меня хотел надуть… Ну, погоди, рыжий дьявол! По правде сказать, и у меня сомнения возникали. Голоса у вас того… жидковаты для мужского роду, и духами в нос шибает – не продохнуть. Не по-мужски это. Да не поверил я. Думаю себе: чтобы девушки на самолете к нам, в самое пекло?! Не может этого быть! – Обижаете нас, женщин… – все еще улыбаясь, возразила Ольга. Ей было искренне жаль этого пожилого доброго человека, и она уже ругала себя за то, что не призналась сразу. Федоркович встал из-за стола, виновато проговорил: – Извините, барышни, промашку дал. Чая-то у нас и нет. Самогон вот есть, а чая нет. Но я раздобуду. Один момент… – и он заспешил к выходу. – Забавный старикан, – произнесла Аня, вытаскивая из планшета письмо. – Перед самым вылетом принесли. И прочитать не успела. Ольга потянулась к чашке с грибами, подцепила вилкой толстый упругий боровик, положила в рот. – Объеденье… – Она еще достала гриб, подала Ане. – Ну, что пишет твой Вано? Аня оторвалась от письма, ответила уклончиво: – Скучает… И все такое прочее… – Взяв у Ольги вилку с нанизанным на нее грибом, поднесла к своему вздернутому носику, понюхала. – Какой запах! Будто все запахи леса смешались в нем, – и неожиданно предложила: – Давай по маленькой. Такая закуска! – Да ты что?! – уставилась на нее Ольга. – Очумела? – У меня почему-то такое настроение… Петь, танцевать хочется… – потянулась Аня к кружке. – Обстановка в самый раз, – укоризненно произнесла Ольга. Аня рассмеялась: – А что я могу с собой поделать? У меня часто бывает так, обстановка вроде бы неподходящая, а мне петь, танцевать хочется… Уж такая я уродилась… Она поднесла к губам кружку, сделала глоток, задохнулась, закашлялась, выплюнула самогон на пол. – Ну и гадость! Как только его мужчины пьют?! – Давай лучше без этого «подогрева». Покушаем – и к самолету, – сказала Ольга. – А то что-то все наши хозяева разбежались. – Без «подогрева», так без «подогрева», – вытирая платком губы, согласилась Аня. Они стали есть, время от времени поглядывая на дверь, но мужчины все не появлялись. Ольга стала уже беспокоиться, а Аня встала из-за стола, прошлась по землянке, мечтательно проговорила: – Так хочется в свой полк. Вернемся – дай телеграмму Макарову или командиру дивизии. Пусть похлопочут за нас. – А что, «Дуглас» – плохой самолет? Сколько с тобой перевезли людей, грузов! – Я бомбить хочу, понимаешь? Бомбить! – горячилась Аня. – Пусть обратно в полк возвращают. – Эх, Аннушка!.. Сама об этом мечтаю. – Помолчав, добавила: – А от тебя действительно духами… Постаралась. Полфлакона, наверное, на себя вылила? – В кино собирались… А попали вот куда… – Ну ничего. Вернемся, обязательно сходим. Такой фильм, говорят… Про любовь. Вошел Кедров, поставил автомат в пирамиду. – Разгрузили? – спросила его Ольга. – Заканчивают. Раненых к самолету повезли. Возьмете? – Возьмем, возьмем. Кедров подошел к столу. – Заскучали тут одни? – тепло посмотрел он на девушек. – А мне такая была выволочка от старика!.. Обидно ему, так обмишуриться! На кухню за чаем пошел. – Он достал из-под топчана гармонь, сел на табуретку, лихо растянул меха. – Всем жизнь партизанская хороша. Да вот… вашего брата маловато. Так сказать, прекрасного пола, а мужчина без женщины, как чай без сахара, сладости не хватает… Спеть, что ль, вам на прощание?.. Пальцы его забегали по клавиатуре вверх-вниз, на секунду он замер, а затем стал петь частушки. И эх!.. Самолетики летали. Перелеты делали, От Москвы фашистов гнали, Оглянуться не дали. Гитлер Геббельса спросил: «Что ты рот перекосил?» У «красавца» слезы градом — Подавился Сталинградом. Хвастал фюрер: «Я могу Расправить Курскую дугу». Долго тужился – не мог, Согнут сам в бараний рог! Аня слушала его, подперев рукой щеку. |