Онлайн книга «Под Большой Медведицей»
|
– По результатам буду звонить сам. Меня тревожить не надо. Мария Ивановна уже и не надеялась на эти самые результаты, но примерно через две недели чеченец позвонил и предложил ей встретиться. Материнское сердце билось как синица в клетке: «Неужели какие-то добрые вести?» Он ей сообщил, что сын найден, но ехать за ним не надо. – Он ведь военнослужащий. Мы доставим его прямо в часть. Пусть дослуживает свой срок, тогда и вернется. Чеченец помолчал и, жестко глядя ей в глаза, сказал: – Но пока деньги не заплатишь, сына мы в часть не привезем. – Когда надо деньги отдать? – Да хоть сейчас. – Сейчас нету. Завтра можно? – Можно и завтра, – равнодушно ответил чеченец. – Все, я пошла деньги собирать, – заторопилась Мария. И уже засуетилась, повернулась, чтобы уйти. – Это хорошо, что никаких гарантий не требуешь, – сказал с надменной улыбкой чеченец. – Я вам верю, – нашлась Мария Ивановна. – А что тебе остается делать, мамаша? – уже без улыбки пробурчал чеченец. Она собирала деньги весь день, весь вечер и всю ночь. Сняла с книжки все сбережения. Друзья говорили: «Ты сумасшедшая, разве можно верить какому-то незнакомцу, да еще чеченцу?» – А мне ничего не остается!.. – решительно всем заявила Мария. Сына и в самом деле через два дня кто-то привез к воинской части и выбросил из машины. Но командир части, когда сообщил об этом Марии Ивановне, обмолвился, что сын ее «какой-то не в себе». Но сказал, что отдаст его медикам, а те разберутся. Тут уже Мария Ивановна не выдержала, бросила все и сорвалась в поездку, прямо в Чечню. Найдя сына в медицинской части лежащим на койке, она бросилась перед ним на колени и заголосила по-бабьи, навзрыд: – Сыночек ты мой родненький! Что же тебе пережить-то довелось! Ты ведь слабенький такой, кровиночка моя! Не брошу тебя теперь, не отпущу тебя ни на шаг от себя… А сын, бледный, высохший, лежал и гладил маму по голове: – Все хорошо будет, мама, все хорошо. Как хорошо, что ты приехала ко мне. Его комиссовали из армии с диагнозом «ограниченно годен к военной службе», и Иван приехал домой. Мать, радостная, возбужденная, бегала по квартире, всплескивала руками и словно бы пела, все восклицала и восклицала: – Ванечка, дорогой ты мой! Отдыхай, отдыхай, наотдыхайся всласть! А потом на работу мы тебя устроим! Ты ведь умница у нас такой! А потом мы с тобой учиться будем! И это надо, Ванечка! Надо ведь! Как же без образования такому умному человеку! Безудержная радость встречи прошла, к сожалению, скоро. Иван все лежал и лежал с потухшим взглядом, потом вставал и молча уходил куда-то, затем снова лежал… А взгляд – безжизненный, отрешенный. Иногда становился веселым. Даже пел под гитару что-то не вполне осмысленное. Пел песни, в которых слова были не связаны и лишены смысла. Мать с ужасом осознала: ее сын болен наркоманией, причем в тяжелой форме. Она опять начала бегать по друзьям, по знакомым врачам. «Что делать?» – спрашивала она у всех. Все однозначно рекомендовали ей: парня надо лечить в стационарных условиях. Иван и не сопротивлялся. Он и сам понимал, что ему надо лечиться. И его положили в наркологическое отделение психоневрологического диспансера, что в просторечии именуется сумасшедшим домом. 10 Для Марии Ивановны Мухиной настали черные дни. Как же она упустила своего сыночка, дорогого Ванечку? Когда это произошло? Ведь в армии служил! Проклятая война! Проклятый плен! Все минуты и секунды ее жизни состояли теперь из страданий по сыну и заботе о нем: как вылечить хрупкого ее мальчика, попавшего в такую беду? Как помочь ему? Где найти средства, способные поднять его на ноги? Все ей говорили: нет таких средств! Наркоман не поддается лечению, если у него нет силы воли и он сам не будет помогать своему организму. Должен быть сильный характер. «Должен, должен! Да где взять такой характер Ванечке Мухину, если он все детство был на попечении бабушки с дедушкой, если ему было все позволено? Не выработал Ванечка такого характера». Мать рассуждала так, но и успокаивала себя: «Да нет же! Природа возьмет свое. Молодой организм будет бороться и победит! Все должно быть хорошо». Она разрывалась между работой и больницей, убегала в нее при первой же возможности, старалась больше быть рядом с сыном. Однажды руководитель питомника, ее начальник, видя материнскую беду, сам предложил: – Мария Ивановна, возьмите отпуск на пару недель, побудьте с сыном. Мы ведь все понимаем. И она устроилась санитаркой в отделение наркомании, благо была такая возможность, и все время теперь проводила около сыночка. Главный врач больницы, узнав про это, сам прибежал посмотреть на такой необыкновенный случай: надо же, доктор наук работает санитаркой! Изволил пошутить: – А я смотрю, откуда такая чистота и санитария образовались в отделении наркомании? Здесь просто образованные люди теперь следят за чистотой. – Потом пошел вместе с матерью к ее сыну, внимательно и дотошно его осмотрел, а в конце покачал головой: – Бороться надо за свое здоровье, молодой человек, помогать нам надо. Без вас нам трудно справиться с вашей болезнью. Больница больницей, а люди – везде люди. Санитарка из соседнего отделения, Люда Назарова, уже несколько раз просила подменить ее в ночные часы – поухаживать за тяжелобольными, последить за порядком. Молодая она, Люда, видно, так у нее складывается личная жизнь. Что тут поделаешь? И Мария Ивановна соглашалась. Одним из тяжелобольных был какой-то бомж. Он отталкивал, отшвыривал все лекарства. Когда не спал, все время подвывал, дрался с врачами, а иногда дико орал: – Хочу умереть! Хочу умереть! Зверюга какой-то. Мария Ивановна не очень-то разбиралась в этих самых бомжах. Она видела их, конечно, на вокзалах да около помоек. Вечно в каком-то тряпье, несусветно грязные, с сивушными мордами, и почему-то все маленькие. Может, приниженный жизнью и людьми человек таким и становится – маленьким? Этот же какой-то не такой, не похож на человеческий мусор: высокий, стройный, видно, что сильный мужчина, с правильными чертами лица, с пучками проседи в длинных волосах. Да только взгляд – дикий, отчаянный, звериный, даже равнодушный по отношению к окружающему миру, повадки – ощетинившейся рыси, загнанной в угол. И все же, как показалось Марии, этот бывший бомж совсем не походил на человека, утратившего свое достоинство. |