Онлайн книга «Лето, в котором тебя любят»
|
– Расскажу, – сболтнул я, лишь бы только прекратить этот тяжелый ночной разговор. – Смотри, ты слово дал. Приду оттуда, проверю, – и подмигнул мне. Протянул руку на прощанье. – Прощай, – и отвернулся, будто и не было разговора. Знать бы тогда – не бери на себя чужого. Не обещай невыполнимого. Протаскал я эту историю незримым скарбом за плечами и не понял, как прожил на свой лад. Теперь вот рассказываю чужую, как свою. Прости, братан, через тридцать лет. Ну что, легче тебе там стало? 7 Лето, ах, лето! Лето красное, звонче пой!.. Ах, как пелось мне на излете мая в том звонком таксопарке! От струй воды, от хруста бумажек с ленинским абрисом. Местный сторож сидел на турникете и шлагбауме, гонял чаи и пропускал машины по путевкам. Мой пост был внутри. Располагался я в доминошной, где днем механики забивали «козла» и перекусывали. Ночью – тишь да благодать. В чем заключался глубинный смысл моего присутствия в таксопарке – одному Богу известно. Путевки и выручка курсировали мимо меня. А что касается бензина и запчастей, так, кто знает, кроме начальства, которое присутствовало постоянно (будь то начальник смены или диспетчера), что сливала, что тырила веселая шоферня. Иногда среди ночи прикатывал сам директор, собирал коллективчик у гаражей и тер с мужиками какие-то терки, по-итальянски живописно размахивая руками. Мат звучал громко. Я как-то спросил отраслевого сторожа: – Нагоняй дает? – Не, премию делит. Мужики довольны. На самом деле мужики были всегда недовольны, но в меру. Начальник знал, что берут они не по счетчику, установленному в каждой желтой «Волге» с шашечками на боках, а по тарифу, крутящемуся в голове шофера и пассажира. Особенно это касалось ночных поездок. Фраза «двойной тариф» была введена задолго до шокового перехода в состояние рынка. Родоначальниками и носителями ее можно справедливо считать советских таксистов. Рынок всего лишь де факто отменил ставший давно не нужным счетчик. В свою очередь водилы знали, что директор зажимает премию, деля ее среди конторских. Истина была посредине, когда, как известно, молчание – золото. Причем двустороннее. Первая моя ночь на новом посту прошла тускло и неинтересно. Попытка слоняться по таксопарку закончилась крепким подзатыльником: «Чего шляешься-высматриваешь? На шлагбауме проверяй». На следующую ночь был умнее. Затарился пивом – пять бутылок. Угостил таксопарковского сторожа. Сидели на проходной, пили пивко под воблу астраханскую – угощенье соседа по комнате в общаге. Старик размяк, подобрел. – Ты чего без дела слоняешься? – А чем заняться? – Пойдем, покажу, – хитро подмигнул и поманил за собой. Вошли в доминошную. Старик открыл большой двустворчатый шкаф в углу. Внутри обнаружились… Далее по списку: сапоги высокие сорок первого размера – одна пара, плащ брезентовый длинный с капюшоном пятидесятого размера второго роста – одна штука, шланг резиновый двадцать пять метров – один, ветошь – много. – Вот, – гордо повел сторож рукой в сторону богатства. – И что? – Лопух! Это обмундирование и инструмент для мытья машин. Мойка у нас вечно не работает. Так бабки от вашего ведомства приспособились машины по ночам мыть. Такса – рупь. И шоферы довольны, и бабкам прибавка к зарплате да пенсии. Правда, толку от старых чуть. Три машины вымоют за ночь и уже упер… лись. Да и дежурят чуть не раз в четыре ночи. А ты вон какой шустрый – через ночь скачешь. И деньги, небось, нужны. – Ну, спасибо, дед, спасибо, родной. – Долг платежом красен, – поднял вверх указательный палец дед. – С тебя трешка с ночи. Да, а когда мой напарник дежурить будет, – рупь. Но токо не ему, а мне. Сговорились? – Не вопрос. Но тогда, дед, ты меня ночью за турникет будешь выпускать на проминаж. И ни гу-гу. – На бл…ки, что ли? – Да хоть бы и так. – Ладно. Это дело хорошее, молодое. Если вдруг менты с проверкой наедут, скажу, что ты в срал…ике животом маешься. Они все равно дольше пяти минут тут крутиться не станут. – Ну, ты просто золотой дед. – Зря, что ли, в разведке служил, – буркнул дед. «А по стилю, так больше на интендантские части похоже», – подумал про себя, но вслух не сказал. К чему подначивать хорошего человека? И началась песня… Как только в полном облачении с подключенным к крану шлангом я появился в районе мертвой мойки, возле меня скрипнули тормоза. Из машины выпрыгнул крепкий седовласый мужичок с пышными усами и в клетчатой рубашке с закатанными рукавами. – Моем? – Моем. – Рупь? – Так точно. – Первый раз? – И это правда. – Тогда даю инструктаж с обучением и ничего не плачу. Идет? И мужичок, указывая куда и сколько поливать, стал ловко орудовать ветошью, вытирая подтеки и трудно доступные места. Через десять минут машина блестела от стекол и зеркал до ободов и подкрылок, в салоне чернели чистотой вымытые коврики. – Такие вот дела. Никаких сложностей. Да и к тому же лето, сухо. Смыл пыль – и готово. Ну, бывай, с богом! – благословил на ударный труд и отчалил. В первую ночь с непривычки я вымыл десять машин. Отдал трешку старому разведчику и не остался внакладе. Со второй ночи я уже не засиживался, работать начал сразу и слаженно. Итог – двадцатка минус три старому. Дело наладилось. На пятое дежурство я чувствовал себя по сути миллионером, был уважаем и узнаваем королями таксопарка – шоферами. – Привет, кореш! Моем? – Как всегда. И тут появилась она. Подъехала, лихо тормознула и выплыла из машины. Джинсы в обтяжечку. Бедра, упругая попка! Шатенка с короткой стрижкой а-ля парижанка. И глаза, раскосые, зеленоватые. И губы, сладкие пухлые. Рубашка в клетку – мода шоферская – поверх маечки завязана на узелок под высокой грудью, обнаженной почти до самых сосков с ясной глубокой возбуждающей ложбинкой… Голова «побежала». – Э-эй? Паренек? Машинку мыть хоть будем? – Сейчас, сейчас, – засуетился, руки предательски задрожали. Не столько мыл машину, сколько обливал себя. Протянула рупь. Закачал головой, мол, не надо. – Ну, как знаешь, энтузиаст, – засмеялась. Села за руль, опустила стекло. – Студент? Подрабатываешь? Опять кивнул. – Да ты говори, не стесняйся. – С чего это? – О, и голос приятный. Когда пост сдаешь, студент? – В шесть. – Ну, бывай. Не прощаюсь, – и видение исчезло. Остаток ночи прошел как на автомате. Перед глазами стояла она. Когда уже шел по утренней свежей полуспящей пустой улочке, услышал сзади сигнал. Обернулся. Такси. Она. |