Книга Полёт попугайчика, страница 9 – Евгения Мелемина

Томми повернулся и кинулся бежать. Ему под ноги попался пластиковый стаканчик и хрустнул, разбрызгивая остатки колы. На повороте Томми зацепился за ножку стула, и чуть не упал, но сумел схватиться за чье-то плечо и выскочить из столовой.

Спаси меня, боже, подумал он, выбегая в пустой еще коридор. Где-то вдали брезжил свет — свет в конце тоннеля, открытая дверь, но до нее было слишком далеко. Да и что делать потом? Переходить на домашнее обучение?

Боже ты мой, задыхался Томми, боже ты мой… зачем? Ну зачем…

В пустом коридоре стоял только один человек, и за него Томми и спрятался.

Выпрямился, пригладил волосы и сказал дрожащим голосом:

— Слушай… я забыл свою распечатку… у меня там роль. Не дашь посмотреть?

Хогарт держал распечатку в руках.

— У тебя все в порядке? — спросил он с интересом.

— Все отлично, — заверил Томми и заглянул за его плечо.

В метре от них стоял Берт Моран и вытирал кетчуп со лба.

Кит обернулся и посмотрел на Берта.

Сейчас Кит отойдет в сторону и скажет — он твой, подумал Томми и чуть не задохнулся от ужаса. Сейчас он отойдет в сторону, следом вывалит народ, и все они будут смотреть, как Моран ставит меня раком.

Из дверей столовой уже выглядывали любопытные, и доносился голос Карлы:

— Пропустите меня! Да пропустите же!

Или Моран скажет Хогарту: отойди и дай мне поплясать на костях этого говнюка…

Берт Моран тяжело дышал и все стирал с лица кетчуп.

— Как твоя нога? — спросил у него Кит.

— Нормально, — угрюмо ответил Моран. — Завтра уже буду на тренировке.

— Растяжение, верно?

— Ерунда.

— Хорошо.

Карла наконец-то продралась сквозь толпу.

Обеими руками она придерживала растрепавшиеся волосы.

— Томми! — с такой материнской пронзительностью выкрикнула она, что снова грянул хохот.

— Я на репетицию, Карла! — и Томми кинулся нагонять Хогарта.

Он почти вприпрыжку бежал рядом с ним, боясь обернуться. Сердце стучало отчаянно, волосы на лбу намокли.

Главное, чтобы Кит не отогнал его сейчас, хотя бы до лестницы на второй этаж — это уже будет отличная фора…

Но Кит его не прогнал. Вместе они поднялись на второй этаж, вместе зашли в зал, где уже суетились с декорациями — таскали туда-сюда картонные изображения колонн, разматывали рулоны ткани и резали их, тут же скрепляя булавками. На рампе сидел Макс Айви и пытался ослепить лучом софита Анхелу Бакнер. Анхела злилась и закрывалась руками. Она учила роль — бродила туда-сюда и шевелила губами.

— Кит! — обрадовалась она. — Иди сюда. Айлин снимет мерку. А ты здесь зачем, Попугайчик?

— Я статуя.

— Тогда иди туда же, Айлин подберет тебе простыню… А почему ты один?

— Я с Хогартом…

— Я не об этом! Статуи должно быть две, а ты один!

— Я не могу раздвоиться…

Анхелу чуть не сбили с ног очередным рулоном, и она махнула на Томми рукой.

— Я здесь! — крикнула Айлин, подпрыгивая в нише, где развешены были белые ткани и алые накидки. — Сюда!

Она устроила в маленькой нише настоящую примерочную, отгородив один уголок пыльной шторой. Сама Айлин сидела за столом, полностью заваленным обрезками, лоскутами и какими-то чертежами.

— Раздевайтесь. Да не здесь! За шторой, а то мне здесь не развернуться… медведи.

Впервые Томми причислили к «медведям» — так девушки ласково называли футболистов, отличавшихся крепким сложением.

Ради этого стоило метнуть в Морана тарелку с картошкой.

Томми нырнул за штору, потоптался в нерешительности.

— Футболки! — крикнула Айлин.

Кит поднял руки, уцепился за ворот своей футболки и потянул ее. Томми повторил его движение, и они столкнулись локтями.

Томми первый выпутался из одежды, опустил руки и почувствовал прилив жара. Его организм позорно среагировал на полуобнаженное тело, на запах чужой кожи. До серьезных проблем дело не дошло, но Томми, как и все рыжие, моментально краснел, когда начинал смущаться, и ему пришлось отвернуться.

Кролик Пиппи как-то шутил на тему подростковой сексуальности — в пятнадцать лет встанет даже на застреленного енота, если тот разляжется пулевым отверстием кверху.

Томми про себя проклял прозорливого кролика. Тот, конечно, перебрал с метафорами, но в чем-то был прав.

— Все? — Айлин заглянула за штору. — Сначала Кит.

И Хогарт вышел к ней, мелькнув широкой загорелой спиной.

Томми остался стоять в углу, комкая в руках футболку. Его все никак не отпускало. Слишком интимным было это короткое уединение. Если бы Томми играл в футбольной команде, то наверняка привык бы к такому, да что там — в душ бы ходил вместе с толпой голых парней и легко шутил бы с ними о сиськах Минди, без опасения опозориться.

Но Томми ни в какие раздевалки вхож не был, а перед физкультурой, на которую постоянно опаздывал, переодевался последним.

— Попугайчик!

— Тут.

— Примерь-ка тряпочку…

Томми покрутил в руках ворох складок и ткани, кое-как нашел, куда просунуть голову, и оказался в чем-то, похожем на свадебное платье.

— Господи, — сказала Айлин, прикрывая рукой рот, чтобы не рассмеяться. — Что же это такое…

Томми вышел из-за шторки и развел руками, мол, что дала, то и надел…

Кит стоял напротив и смотрел на него. На нем тоже была белая хламида, но он не выглядел в ней смешно. Скорее — мужественно. Так, как выглядели боги и герои на картинках.

— А можно и мне плащ? — спросил Томми, поняв, в чем разница.

— Нет, статуе плащ не полагается. Снимай, сделаю ее покороче.

— А джинсы останутся на мне? — с надеждой спросил Томми.

— Где ты видел римлян в джинсах, — отозвалась Айлин. — Снимай. У тебя волосы хорошо укладываются?

— Не укладывал.

— Иди к Анхеле, она тебе кудряшки сделает.

Томми снова вспыхнул. Ему было невыносимо стыдно стоять перед Китом в дурацком платье и ожидать бигуди. Хогарт неторопливо выпутывался из хламиды. Из-под пояса джинсов на плоский живот поднималась тонкая дорожка темных волос.

Ему, видимо, было наплевать, что происходит с Томми.

В примерочную заглянула Минди. Она завязала свои белокурые волосы в пышный хвост, надела очки в голубой оправе и сунула за ухо карандаш. В этом виде она очень походила на тех режиссерш, образ которых любят изображать в кино.