Книга Фиговый листочек от кутюр, страница 2 – Дарья Донцова

Через секунду стало ясно: все животные с нами. Я выволокла мопсих Мулю и Аду, прихватив по дороге кошку Пингву. Кирюшка вытащил стаффордширскую терьериху Рейчел и кота Клауса. Лизавета спасла киску Семирамиду и двортерьера Рамика.

– Так, – облегченно сказала я, – вроде потерь нет!

– Жаба Гертруда! – взвыл Кирюшка. – Бедняжка! Она погибла в мучениях.

Слезы потекли по его курносому личику.

– Ну, успокойся, – забубнила, шмыгая носом, Лизавета. – Жабы, они знаешь какие живучие, вылезет.

– Она не сумеет жить в природе, – рыдал мальчик. – Я ей даже мух ловлю, сама не умеет!

Лиза помолчала и тоже заревела. В этот момент в кармане моего халата началось шевеление. Я сунула туда руку и выудила совершенно живую, здоровую и довольную жизнью Гертруду.

– Лампа, – заскакал по жидкой грязи Кирюшка, – дай я тебя поцелую, ты спасла Гертруду, нет, какая ты умная! Умнее всех!

Я скромно улыбнулась. Может, я и впрямь умнее всех, только, ей-богу, не понимаю, каким образом жаба оказалась в кармане. Я ее абсолютно точно туда не клала, может, она впрыгнула сама?

Поежившись под ледяным, совершенно не летним дождем, я вздохнула. Животные все спасены, но никто не вспомнил о деньгах, документах или хотя бы о куртках с ботинками, и сейчас мы представляем собой живописную группу: Кирюша в рваных шортах и футболке, запачканной шоколадом, Лиза в голубом платье-стрейч без рукавов, и я в халате. На ногах у детей резиновые шлепки, мои конечности украшали хорошенькие розовенькие тапочки в виде зайчиков. Правда, сейчас они больше походили на две половые тряпки невразумительного цвета. Сердясь на себя за непредусмотрительность, я довольно резко велела:

– Пошли к Редькиным.

Макар Сергеевич Редькин, генерал в отставке, является председателем правления нашего дачного городка. Бравый вояка отлично знал моих родителей, к тому же у него огромный дом и взбалмошная семья: дети, невестки, внуки, родственники всевозможных мастей. По участку Редькиных бегают три собаки и две кошки, нашим животным там будут рады, а еще у Макара Сергеевича тринадцатилетний племянник Егор и пятнадцатилетняя дочка Нюша. Генерал, самозабвенный бабник, гордится тем, что никогда не изменял женам. Кстати, это правда. Макар Сергеевич просто бросал надоевшую супругу и заводил новую спутницу жизни, поэтому в его детях и внуках можно запутаться, к тому же возникла странная ситуация: последняя его дочь, Нюша, младше первых внуков…

Но мне наплевать на моральный облик Макара Сергеевича. Главное, у них полно ребят, значит, Лизе и Кирюшке мигом принесут подобающую одежду, скорей всего предложат переодеться и мне.

– Давайте, – поторопила я детей, – вперед и с песней.

Мы зашлепали по жидкой глине. Рамик и Рейчел, обладатели длинных, мускулистых ног, неслись по грязи словно вездеходы, этим собакам плевать на непогоду. Рейчел, как все стаффорды, полная пофигистка, а Рамик не испытывает никаких комплексов. Вот мопсихи недовольно ворчали, сидя у детей на руках. Опустить их на землю было невозможно, мигом лягут и откажутся идти; кошки тоже негодовали и время от времени издавали сдавленное фырканье, особенно возмущалась Пингва.

– Ёксель-моксель, – прогремел Макар Сергеевич, увидав на ступеньках своего дома нашу компанию, – вы что, из плена вырвались?

Я стянула с ног «зайчиков», швырнула их под крыльцо и пробормотала:

– Почти.

– Что случилось?

– Вы не поверите!

– Нашу дачу подорвали чеченские террористы! – гордо заявил Кирюшка.

– … – сказал генерал, – врешь!

– Дом рухнул, – вздохнула я, чувствуя дикую усталость, – весь развалился.

– Анька! – заорал Редькин.

На террасу высунулась его последняя жена, моя одногодка.

– Ой, Лампа, привет! Хорошо, что заглянули, только пирог вынула из духовки, будете?

– Да!!! – взвизгнули дети.

– К … матери плюшки! – взвился Макар Сергеевич. – Объявляю осадное положение. Всем приготовиться к эвакуации! Сухой паек и смена белья! Анька, собирай детей. Ленка, Сонька, Ритка, сюда, шалавы!

Выскочили невестки.

– Живо, живо, – распоряжался генерал. – Закрыть окна, обеспечить запас питьевой воды, керосин, свечи и спички.

Невестки разинули рты. Лена ошарашенно спросила:

– Папа, ты с крыльца не падал?

– Молчать! – грохотал генерал. – Во вверенном мне поселке факт терроризма налицо!

Аня тяжело вздохнула:

– Марик, надень дождевик, сапоги и сходи лично посмотри, что случилось. Юра, Сеня, проводите отца. А я пока всех переодену и накормлю.

Генерал, который неизменно оказывался под каблуком у каждой жены, тут же притих и вполне мирно сказал:

– Твоя правда, кисонька, нужно провести разведку на местности.

Стоит ли говорить, что следующие три дня в поселке только и судачили о нашей даче. Макар Сергеевич развил бурную деятельность. По участку, где еще недавно высился дом, носились какие-то люди, размахивающие бумагами, а генерал, словно Наполеон, управлял процессом. В среду Макар Сергеевич заявил:

– Иди сюда!

Я вылезла из гамака и в сопровождении мопсов явилась в генеральскую светелку на первом этаже.

– Садись и слушай, – велел старик. – Вот заключение комиссии.

Чем дольше он читал, тем больше у меня отвисала челюсть.

Алябьево, где разместились наши дачные владения, застраивалось в 60-е годы. Никита Хрущев, тогдашний главный человек Страны Советов, любил военных, а мой отец, хоть и был доктором наук, профессором и академиком, имел на плечах генеральские погоны, работал на военно-промышленный комплекс. Никита Сергеевич был человек широкий, совершенно не жадный, поэтому, когда военные попросили себе кусок земли под дачи, генсек велел нарезать им ее столько, сколько они хотят. В результате участки тут у нас такие, что мы даже не знаем, что находится в лесу за домом. Да еще наш надел оказался последним на линии, за ним опушка, а далее – просто чаща, в которой, как уверяет Кирюшка, водятся волки.