Онлайн книга «Медаль за убийство»
|
Мэриэл провела рукой по волосам. – Он хотел знать, не довелось ли мне видеть человека, кравшего в парке цветы. – Кравшего муку? [33] – Нет, цветы – цветы с клумбы. – И что вы ему сказали? – Что, конечно, не видела, иначе сразу бы сообщила в полицию, – ответила Мэриэл, доставая расческу. Капитан покачал головой и с явным усилием произнес: – Цветы? Суета и ерунда по поводу каких-то цветов. Им что, этим полицейским, совсем нечем заняться? Я уж было подумал, что-нибудь случилось с Люси. Мэриэл на секунду прекратила расчесывать волосы. – Что-то не так, капитан? – Нет, нет. Все в порядке. Он повернулся, чтобы вернуться к себе. На первой ступеньке он, похоже, запнулся, но тут же восстановил равновесие. У Мэриэл округлились глаза. Она показала пальцем на верхнюю площадку лестницы. – Корзина! – прошептала она. – Я оставила ее на площадке. Я кивнула ей в знак того, что принесу ее, и повернулась, чтобы последовать за капитаном вверх по крутой лестнице. Он шел раздражающе медленно, опираясь рукой о стену. Одолев все ступени, он остановился на площадке, явно не собираясь как можно быстрее скрыться в своей квартире. Повернувшись, он посмотрел мне в лицо. Спрашивал ли он себя, зачем я последовала за ним по лестнице? Наклонившись, я подняла корзину, набросив белую материю на цветы. Протянув дрожащую руку, словно желая прикоснуться ко мне, он сказал: – До вашего отъезда, миссис Шеклтон, не будете ли вы так любезны заглянуть ко мне для конфиденциального разговора? Я помедлила с ответом, не понимая, о чем он хочет побеседовать со мной. – Но это только между нами. Ничего общего с мисс Джеймисон… – Он кивнул в сторону комнаты Мэриэл. – Сугубо личный разговор, если вы не возражаете. Я осторожно надела корзину на руку, помня, что в ней находятся украденные яйца и молоко [34], а также цветы. – Хорошо, капитан. Я зайду к вам после завтрака. Я подобрала туфли, которые Мэриэл сбросила с ног. Интересно, что именно капитан собирается приватно сообщить мне? Какие-нибудь сведения о Джеральде? Хотя, конечно, моя надежда смехотворна. Он медленно побрел к двери своей собственной квартиры, как человек, преодолевший долгий путь. Неся корзину и яйца, я стала спускаться вниз по лестнице, тоже двигаясь довольно медленно, словно его неторопливость передалась и мне. Мэриэл стояла над чугунной сковородкой, на которой трещали ломтики топящегося жира. Я поставила корзинку на стул и протянула ей утиные яйца. Она тут же выпустила первое из них на сковородку. – Не слишком ли оно большое? Может, мы его поделим? – Хорошо. Ты будешь делать болтунью? – Да. Надо еще каплю молока. Плеснешь? Я нашла в корзине молоко и плеснула немного прямо на сковороду. Оно зашипело, и Мэриэл принялась разбалтывать желтки. – Спасибо, что разобралась с нашей местной полицией, Кейт. Было бы как-то неловко давать показания перед местными судьями, вроде тех, что я давала мистеру Уитли. Ты спасла мою шкуру. – Но не было же никакой необходимости обирать людей, Мэриэл! Мы могли бы просто выйти и позавтракать где-нибудь. И я бы купила тебе букет цветов. – Все это как-то слишком буржуазно, – сказала Мэриэл, отметая мои слова взмахом руки. – Ты мой гость, и должна сытно позавтракать. Как правило, я веду себя по правилам, но тут вся моя наличность ушла на это представление. Театр страшно прожорлив, Кейт. Однажды он проглотит и мое сердце. Я расставила на столе тарелки и разложила столовые приборы. Ноготки склонили свои увядшие головки. Я поменяла воду в кувшине и сменила ноготки на свежие гиацинты, добытые благодаря муниципальной щедрости Харрогейта. – Ты знаешь, что мистер Уитли пригласил меня сегодня на ланч? – спросила Мэриэл, целиком сосредоточившись на разделе болтуньи из одного утиного яйца между нашими тарелками. – Ты уже говорила это вчера вечером. Причем дважды. Мэриэл состроила гримасу: – Я могла бы сказать кое-что в свою защиту, но ты же не захочешь слушать. – Что? И что ты можешь сказать? – Что жизнь коротка, а искусство вечно. Я должна оставить свой след в театре, и если для этого надо стать немного, скажем, неправильной, я полагаю, что… – Ты была совершенно бесчувственной. А теперь к тому же превратилась в воришку, и тебя еще и покрываю. Хватит меня дурачить. Это не то, что я должна делать, учитывая свое занятие. – О, да. Я забыла, что ты у нас частный сыщик. Но, Кейт, нам же надо было чем-то позавтракать. Я не хочу появляться в «Гранд-отеле» голодной. Когда человек голоден, он ведет себя очень странно, не так ли? «Что я здесь делаю?» – спросила я себя, жадно поглощая болтунью из утиного яйца и слушая советы Мэриэл о том, что сковороду не следует мыть после готовки – лучше вытереть ее куском газетной бумаги. Потом она сменила тему и принялась рассказывать о знаменитых людях, с которыми ей довелось повстречаться. Вытирая свою тарелку кусочком хлеба, она произнесла: – Я тебе говорила, что однажды познакомилась с Джорджем Бернардом Шоу? – Нет. – Это было за ужином по системе «шведский стол», и я надеялась с ним побеседовать. Он мог бы помочь мне сделать карьеру. Но я была так голодна в тот день, что постоянно думала о еде! Он заметил, как я прячу кусок жареной курятины в свою сумочку. Со стыда я хотела провалиться сквозь землю! Ты же знаешь, он вегетарианец. – Мэриэл вздохнула, вспоминая об утраченном шансе. – Он тогда объяснял нам технику Фредерика Александера [35] – не мне лично, а всем, кто находился в этой комнате, на примере вставания с дивана. Он говорил, что в этот момент вы должны вообразить струну, которая проходит сквозь макушку вашей головы и идет вдоль всего позвоночника. Слышала когда-нибудь об этом? |