Онлайн книга «Мечта идеальной девчонки»
|
– Сколько тебе лет? – спросил Андрей. Я так обрадовалась, что на этот раз он заговорил первый. – Шестнадцать скоро будет. А тебе? – Через две недели семнадцать… – Ты уже заканчиваешь? – Ага… а ты в десятом? – Да. – Ну и как? – равнодушно спросил он. Что надо отвечать, если парень спрашивает: «Ну, и как»? Меня раньше не спрашивали. Не знаю, мне казалось, раз спросили, надо рассказать подробно. Человек же интересуется. И я начала рассказывать: о нашей школе, классе, учителях. Он не перебивал. Шел чуть впереди и смотрел себе под ноги. У него были такие смешные кроссовки из черной кожи с оранжевыми шнурками. Мы поднялись на холм, а я все говорила и говорила. Внезапно он оглянулся и сказал: – Стой, где стоишь. Я замерла, удивленно уставившись на него. Андрей отступил на несколько шагов и сфотографировал меня. Вот это да! Значит, я ему понравилась? – Это у тебя телефон такой? Можно посмотреть? Он показал мне свой навороченный мобильник с фотоаппаратом, камерой и плеером; кучей каких-то непонятных функций, о которых Андрей говорил с очень умным видом. Я смотрела на дисплей телефона, где едва узнавала себя в худенькой девушке с грустными глазами. – А почему снимок не цветной? – решилась спросить. – Мне так больше нравится, – ответил Андрей и снова пустился в объяснения о возможностях своего телефона. Он еще несколько раз снимал меня: на фоне осеннего леса, со спины, в профиль, сидящей на каком-то бугорке. И каждый раз это были странные снимки: то, как негативы, то снова черно-белые, а то вообще зеленые. – Ты красивая, – ни с того ни с сего вдруг заявил Андрей, рассматривая то, что у него получилось. – Спасибо, – я немного растерялась. – Не за что… Он снимал и себя. Тоже как-то странно: свои ноги в черных кроссовках с оранжевыми шнурками, лицо среди сухой травы, для этого ему пришлось лечь. Хорошо, что давно не было дождя и земля сухая. Я снова попыталась рассказать о себе, но Андрей вдруг заявил, что надо возвращаться. – Солнце садится, – он ткнул пальцем в небо, – скоро начнет темнеть. И мы пошли обратно. Пока мы бродили, взрослые успели покататься на лошадях, а отец Андрея приготовил шашлык. Нас позвали за стол. Шашлык был вкусный, но Андрей ел вяло, потом пожаловался на головную боль. Мама дала ему таблетку и велела подремать. Он ушел в дом, а я осталась сидеть и совершенно не знала, что мне делать. Начало темнеть. Все немного замерзли, но в дом идти не спешили, решили развести костер. В другое время я, наверное, с удовольствием послушала бы их разговоры о судьбах русской литературы. Да, именно так, взрослые говорили о судьбах русской литературы. Правда, они все время подшучивали. Я слышала, как они упоминают имена людей известных и не очень, как они рассуждают о разных модных произведениях, ругают или хвалят авторов. Оказалось, что и Ирина, и родители Андрея тоже люди пишущие. Все это было страшно интересно, но… Мне хотелось к Андрею, и поэтому я спросила: – Можно мне в дом? – Ты замерзла? – спросила Женя. – Хочешь теплую куртку? – предложила Ира. – Нет, я лучше в дом! – тихо, но настойчиво сказала я. – Ну, иди, иди, – напутствовала Ира, – знаешь, где свет включать? Возле двери, с левой стороны. – Хорошо… Я вошла на веранду, на ощупь нашла выключатель. Свет загорелся на первом этаже. Маленькая прихожая с вешалкой. Я повесила куртку и увидела в приоткрытую дверь настоящую печь. Заглянула туда и поняла, что здесь, скорее всего, баня. Так все здорово: деревянные полы, широкая скамья у стены. От печки вверх тянется столб из кирпича. Наверное, труба, догадалась я. Когда внизу топится печь, эта труба обогревает заодно и второй этаж. Свет горел везде: в баньке, комнате, кухонном закутке. Наверх вела деревянная лестница. Я посмотрела, там было темно. Андрей все-таки уснул. Мне стало грустно. Я уселась у стола в глубокое кресло и честно попробовала читать книжку. С этой книжкой тоже вышла история. Когда Женя увидела, что я читаю Хемингуэя, она слегка опешила. А сегодня я укладывала сумку и положила туда именно эту книгу, Сэлинджера решила оставить на потом. Женя не выдержала: – Ты действительно ее читаешь? – спросила она с сомнением. – Да… Она посмотрела пристально и кивнула понимающе. Ну что я должна была ей ответить? Мне нужна была какая-то книга в дорогу. И, чтоб сделать маме приятное, я взяла Хемингуэя. Потому что это «прилично читать на людях…» – так мама сказала. Хотя я и очень старалась, Хемингуэй читался медленно. Приходилось все время возвращаться назад, потому что события, описываемые в романе, никак не запоминались и не выстраивались в логическую цепочку. Промучившись некоторое время, я все-таки отложила книгу и просто сидела, прислушиваясь к звукам наверху. Не напрасно. Вскоре на лестнице показался Андрей. – Как твоя голова? – тут же спросила я. Он посмотрела на меня сонными глазами: – А… ничего, нормально… прошла. Ты чего здесь сидишь? Где все? – На улице. – Я сейчас, – сказал Андрей и вышел из дома. Мне стало интересно, что там, наверху. И я решила подняться посмотреть, пока никто не видит. Быстро взобралась по узкой лестнице, огляделась, свет шел снизу, здесь же было темно. Я заметила лампу на тумбочке, нашла выключатель. Все вокруг осветилось мягким светом с причудливыми тенями. «Это из-за абажура», – догадалась я. Огромный полупрозрачный колпак, опрокинутый на лампу. Я так и не поняла, из чего он сделан, то ли пластик, то ли ткань специальная. Здесь было очень уютно. Комнатка маленькая, с низким потолком, и меня все время не покидало ощущение, что я на чердаке. Так оно, в общем, и было. Ведь выше – только крыша. Низкая кровать пряталась в самом углу, она была как бы в нише. Вдоль стен тянулись деревянные стеллажи, а на них стояли книги, какие-то поделки, компьютер… Все сразу и не рассмотришь. Я услышала, как внизу хлопнула дверь. Кто-то вошел. Слева от меня стоял диван. Я, не раздумывая, плюхнулась на него и замерла. Это был Андрей. Он поднялся и сказал: – Там зовут чай пить… Хочешь? – А ты? – быстро спросила я. – Мне что-то в лом, – ответил он. – Я бы еще поспал. – Ты что, ночью не спишь? – я попыталась рассмеяться, но получилось неестественно. – Да просидел за компом, – он потер глаза. – А родители? – удивилась я. – Что – родители? – не понял он. |