Онлайн книга «Первая работа»
|
Когда все было готово, я отложила небольшую порцию себе, а сковородку накрыла тем самым маленьким байковым одеялом, в которое меня кутали во младенчестве. Все-таки у еды, приготовленной своими руками, совсем другой вкус! Даже если попадаются кро-ошечные кусочки скорлупы. Уже на лестнице я вспомнила, что не проверила плиту. Пришлось возвращаться. Конфорки оказались выключены, а я в очередной раз подивилась, как взрослые умудряются держать в голове все эти штуки. К Ромке я опоздала. Раньше я была уверена, что нет ничего страшнее охранников, которые сидят в вестибюле Даниного дома. Нет никого, кто так же смущал бы меня взглядом, вопросами, да и просто своим присутствием! Но оказалось, что есть. Ромкины родители. – Ага, к Ромашке девушка! – заявил его папа вместо приветствия. – Я не девушка, – пробормотала я. – Не юноша ведь! – засмеялся он. – Да заходи, заходи, у нас не так уж и грязно! – Где грязно? – воскликнула Ромкина мама, выбегая из кухни. Папа у Ромки был на голову выше моего, шире в плечах, да еще и бородатый. А мама – пухленькая и очень взволнованная. – Да вот, Ромкина девушка думает, будто у нас такая грязища, что и войти страшно… Вон сколько шерсти от Оскара! – Но я специально только что пылесосила! – Недостаточно, значит… – Я вовсе не думаю, что грязно! – воскликнула я, испугавшись этих двоих. – Это она тебя утешает, – сообщил Ромкин папа жене, а та сердито ответила: – Шуточки твои дурацкие! Через пару недель я поняла, что в целом родители у Ромки нормальные и даже похожи на моих. Мой папа тоже шутник, а мама вечно за все волнуется и пытается всех накормить. Только разница была в том, что моя мама всегда хохотала над папиными шутками, а Ромкина – раздражалась. Зато кормить она пыталась нас так, словно выхаживала после кори или еще какой-то жуткой болезни. Уставляла весь Ромкин стол тарелками с едой, так что нам приходилось раскладывать распечатки с тестами на полу. Ромка прямо деревенел от смущения, когда мама стучалась к нам и, деликатно приоткрыв дверь, спрашивала: – У вас чаек не остыл? – Ты загляни к ним, наверняка целуются! – вопил из кухни Ромкин папа, и Ромка, сунув мне ноутбук, который держал на коленях, выскакивал и шептал возмущенно: – Можно я позанимаюсь спокойно?! Можно?! Можно?! А я сидела на полу и гладила Оскара, Ромкиного щенка. Смешной был этот Оскар, рыжий чау-чау с белым хвостом. Глаза у него все время улыбались, рот был приоткрыт, но язык никогда не свешивался. Хоть Ромкина мама и ворчала, Оскар был очень аккуратной собакой. Я гладила его по теплому боку и думала о том, что шутки у Ромкиного папы все-таки грубоватые. Ромка за родителей не извинялся. Делал вид, что их нет. Еду не ел, на подколы не откликался. Систему подготовки к ЕГЭ он придумал сам. К моему приходу он вызубривал несколько параграфов из какого-то нового учебника, который купил по совету исторички, пересказывал их мне, а потом мы вместе решали тесты за прошлые годы. Ромка сказал, что в его представлении память – это соты. Великое множество ячеек. Если ячейка заполнена – у него готов ответ. Поэтому ему и нужна была моя помощь: если он не знал, как ответить на вопрос из теста, то я должна была на стареньком, забрызганном пятнами томатного соуса ноутбуке его мамы найти ответ и положить его в Ромкину «ячейку». Честно говоря, мне его система не нравилась. Когда на первом занятии мы попросили у Ромкиной мамы ноутбук, она сказала удивленно: – А зачем? Та девочка тебе и так все из головы говорила. Помнишь, ты еще удивлялся? Ромкины щеки стали краснее томатного соуса. «Та девочка» – это Уля, конечно. Но меня Ромкина система раздражала не этим. Я считала глупым искать ответы на те вопросы, которые людям дали в прошлом году. Понятно, что Ромке попадутся другие! В чем тогда смысл? Нет, нужно было как-то взять всю историю, от древних дней и до наших, и запихнуть в Ромкину голову. Но как? Пересказы – это неплохо, но мы часто обнаруживали: выученное Ромкой недели две назад из его «ячеек» куда-то испарялось… Я не знала ответа, но продолжала его искать, слушая, как Ромка бубнит свои даты, имена царей и названия мест. Язык нового учебника был для меня очень сложным, но я старалась вникнуть в Ромкины пересказы и не отвлекаться на мысли о том, что Уля справилась бы гораздо лучше меня. Ситуация представлялась мне загадкой, и очень хотелось найти «волшебное средство», чтобы помочь Ромке выучить все-все. Иногда мой мозг прямо-таки вскипал от обилия информации, за изложением которой я следила по учебнику. Приходилось отвлекаться на что-то простое и понятное. – Зачем твоя мама столько готовит? – как-то спросила я, разглядывая тарелки с едой. – Она же видит, что мы все это не едим. На самом деле я бы взяла пару булочек, если бы не стеснялась Ромки. – Любит, – коротко ответил он, с напряжением вглядываясь в экран ноутбука, на котором висел очередной тест. – Поесть? – уточнила я. – Готовить. Слушай, а мастер Дионисий… где работал? Помню, что в Успенском монастыре, но тут нет такого варианта. – В Ферапонтовом. – Точно? – Угу. – Проверь. – Зачем? Я и так помню. – Нет, ты все-таки проверь. «Уле наверняка сразу верил», – подумала я и полезла в учебник. – Ну я же сказала, что в Ферапонтовом, – начала я, но тут же осеклась. Меня осенило! Я догадалась, как помочь Ромке. Поднявшись с пола, я размяла затекшие ноги. Подошла к столу, взяла булочку-улитку с изюмом и заварным кремом. Надкусила. Оскар вскочил и принюхался. Я отломила ему кусочек. – Можно дам? Ромка не ответил. Я сунула Оскару кусочек булки. Мысль продолжала крутиться у меня сначала где-то в животе, а потом стала подниматься все выше и выше, будто бы кто-то поддувал ее снизу, и вот я буквально увидела перед глазами все, что хотела сказать. – Ромка! Я поняла, что нужно! Тебе нужно любить историю! – Гениально, – процедил Ромка. – А ты тогда физику люби. – Да нет же, – заторопилась я, – тебе надо найти в ней что-то интересное. То, что ты любишь. Ромка оторвал взгляд от ноутбука и посмотрел на меня. – Вот твоя мама, – продолжала я, протянув ему половину булки, – любит готовить. Я раньше думала, что она любит кормить. А оказывается – готовить. И у нее выходит вкусно. Так и с историей. Тебе надо найти в ней что-то любимое. |