Онлайн книга «Беглец»
|
– Пока не знаю. Мы похожи на мародеров, – ответил Семеныч. – Ага. Где же все люди? – Не знаю, – пожал он плечами. Семеныч стоял у стеклянной витрины с аккумуляторами для гаджетов. Найдя батарею к своему айпаду, вытащил коробку и забрал несколько штук… Номер выбрали самый просторный. Зажгли свечи и расстелили покрывало на полу, на котором разложили еду. Ужин плавно и незаметно переходил в более приятное занятие. Она, целуя, откусывала у Семеныча изо рта кусочек мяса, языком слизывая капельки соуса с его губ. Он запивал еду газированным напитком, и, прижавшись к Ее губам, передавал Ей часть жидкости… * * * Семеныч, лежа на постели, включил айпад. – Кино посмотрим? У меня тут есть закачанное. Она собрала с пола остатки легких закусок. Покрывало стряхнула, и сложила его на диван. Повесила одежду в шкаф и подошла к окну, намереваясь задернуть шторы: на улице стемнело, и Ей становилось не по себе оттого, что через стекло тьма неосвещаемого фонарями города будет напоминать о своей безлюдности. Внезапно вскрикнула и отшатнулась. – Что? – Семеныч подлетел к Ней. – Я видела его! – Кого? – Того парня с дороги, с которым ты вчера был в кафе! Этот хромой, старый – молодой, с мертвыми глазами. – Знаешь, как у него фамилия? Ребенок, – Семеныч подошел к Ней, обняв Ее за плечи и всматриваясь в окно. – Где? – Я видела его! Он стоял и смотрел на меня! – Тебе показалось. На улице стемнело, вот тебе и привиделось, – Семеныч приник к стеклу, чтобы лучше рассмотреть улицу. Но с третьего этажа не было видно даже земли. – Нет никого. – Да нет же! Я видела! Я боюсь… – Давай бояться вместе! – Семеныч задернул штору и увлек Ее на постель. – И кино заодно посмотрим. Однако, уже через несколько минут Семеныч крепко спал, сжав Ее в объятиях. Она досмотрела фильм. Порывшись в айпаде, нашла старую советскую киноленту. Включила воспроизведение, пытаясь уснуть под звуки знакомого фильма. Засыпать в тишине Ей было страшно. Постепенно тело наливалась тяжестью, и глаза стали закрываться. * * * В дверь тактично постучали. Она застыла. Сказать, что Она испугалась – значит, не сказать ничего. В ужасе посмотрела сонным взглядом на айпад, с надеждой подумав о том, что стук в дверь был в фильме. Нажала на «стоп». Робкий стук в дверь повторился. «Кроме нас кто – то еще остался? И заметил свет от свечей? Дверь мы не закрывали, кажется…» – промелькнули мысли. Она осторожно выкарабкалась из объятий Семеныча и бесшумно встала с постели. Разбудить его Она не догадалась, поскольку от страха перестала вообще что-либо понимать. Все еще надеясь, что стук ей показался, Она накинула на себя гостиничный халат и подкралась к двери. Дрожащей рукой плавно опустила ручку двери вниз. Перед ней стоял Ребенок. Его глаза, слабо освещаемые в полумраке, казались вырванными из темноты коридора, и еще больше походили на застывшие глаза мертвеца. Страх сковывал Ее сильнее. Она придерживала дверь, как будто та смогла бы Ее спасти. – Уходи, – угрожающе прошептала Она. – Я не знаю, кто ты. Но я все помню. Это ты хотел сбить меня на машине. Не приближайся к нам. – На какой еще машине? Ты неверно все поняла, – шепот Ребенка был миролюбив, дружелюбен и немного обеспокоен. – Никого нет в городе. Надо обсудить, что произошло. – Уходи отсюда, – Она на секунду смолкла. И решительно продолжила: – Если ты хоть что-нибудь еще захочешь сделать, я… Я убью тебя. Страх полностью завладел Ее разумом и помутил рассудок. Она судорожно держалась за приоткрытую дверь. Ей казалось, что Она стоит перед лицом смерти. Инстинктивно Она стала медленно прикрывать дверь, но Ребенок придержал дверь ногой и сделал шаг вперед. «Он не хочет разбудить Семеныча!» – догадка внезапно осенила Ее, но закричать Она не успела. Ледяные костлявые пальцы Ребенка сдавили Ей горло. * * * Распахнулось окно от безумно сильного порыва ветра. Рама с шумом стукнулась о стену. Погасли свечи. Ветер больше походил на смерч. Поток воздуха оторвал от Нее Ребенка и унес с собой. Она ногой захлопнула дверь и, сделав несколько шагов, нащупала край постели. – Спи, спи, – проговорил Семеныч и перевернулся во сне. – Спи… Онемев от испуга, Она, стуча зубами от страха, смотрела на открытое окно. Ее тело колотило от ужаса. Губы пересохли, но дойти до столика, где стояла бутылка с водой, Она была не в состоянии… * * * Она проснулась и, натягивая одеяло к подбородку, в панике огляделась: половина шторы сдвинута к центру, и в распахнутое окно льется солнечный свет. Весь пережитый ночной кошмар вновь подобрался к Ней. Она закричала. Шум шагов, стремительно поднимающихся по лестнице, заставил Ее замолчать. Семеныч подбежал, руками схватил Ее лицо и прижал к своим губам. – Что?! Что? – Где ты был? Где? – закричала Она. – Успокойся, что ты? – говорил Семеныч, – Я пошел разводить костер! Хотел сделать кофе. Ловко я придумал? Чего ты испугалась, мы же одни на целом свете. Кого теперь бояться? – Мы не одни, – сбивчиво бормотала Она. – Ночью приходил Ребенок. Он душил меня. Семеныч отпрянул и стал нервно ходить по комнате. – Почему ты меня не разбудила? – спокойно поинтересовался он. – Не знаю! – воскликнула Она. – Что же было дальше? – Его забрал ветер, влетевший в окно. – В закрытое окно? – уточнил Семеныч. – Оно открылось ветром! – А Ребенок как оказался в номере? – В дверь постучал! – крикнула Она в отчаянии, догадываясь, что Семеныч совсем не верит Ей. – Как ты могла меня не разбудить и пойти открывать двери кому бы то ни было? Мы вдвоем остались – это уже за гранью разумного. Как в твою голову приходит одной что – то делать? – Семеныч подошел к Ней ближе и внимательно посмотрел Ей в глаза. – Может тебе приснилось все это? Это чертовщина откровенная. На тебя напал Ребенок, которого унес ветер в окно. Это возможно? Так бывает, что сон кажется явью. – А окно? Кто открыл окно? И сдвинул шторы? – Ты не страдаешь лунатизмом? – попробовал он разрядить обстановку. – Нет, – обиделась Она и тотчас насупилась. Семеныч замолчал, вспоминая недавний случай с нереальным волком. Ведь он тогда не спал, но видел все отчетливо, как наяву. Более того, он на миг почувствовал и боль от укусов и царапин на своих руках. И в тот же вечер он видел Ее исцарапанные руки. Объяснять себе то событие, как материализацию своей же собственной эмоции – Семенычу оказалось трудно. Легче было допустить, что это галлюцинация, и забыть об этом. |