Онлайн книга «Герман»
|
– Знаешь, красиво. Очень красиво. – Правда? Включился папа. – Очень красиво. Даже самому захотелось такой. – Можешь взять поносить, – отозвался Герман. Настройки голоса немного исправились. – Но лучше все же носить его не задом наперед. Мама двумя руками взялась за парик и повернула его. Он сразу перестал давить на лоб, зато зачесался затылок. – Ого, Герман, так ты вообще красавчик. Папа говорил громко и трещал, как будто он тоже радио. Герман несколько раз в быстром темпе обошел гостиную. Голова закружилась, он привалился к стене. – Все в порядке, Герман? – спросила мама. – Порядок. Но надо его объездить. – Давай посмотрим в зеркало? Герман замялся. – Утро вечера мудренее. 14 Герман ждал в коридоре под дверью класса. Было холодно и тихо, пахло старыми бутербродами и сухими меловыми тряпками. Он читал природоведение и пытался представить, как выглядит корова изнутри и каким образом зеленая трава превращается в молоко со сливками. Красная и телемаркская породы коров, зубрил он. Послышались шаги, эхо от них разлеталось во все стороны. Герман поднял глаза – это уборщица поднималась по лестнице. Она поставила ведро и швабру и оглядела его. – Герман? Рано ты сегодня. – Угу. – А тебе можно входить в школу до звонка? – Я никого не спрашивал. – Умно́. Уборщица широко улыбнулась, потом подхватила ведро со шваброй и пошла в другой конец коридора. Герман дважды обдумал свою мысль и побежал за ней. – А вы не можете впустить меня в класс? Она остановилась, оперлась на швабру и взглянула на него. – Вот не знаю. – Вы спрашивали? В ответ она вытащила большую связку ключей и впустила его в класс. – Теперь мы в расчете, Герман? Он повернулся к ней. – Откуда вы знаете, как меня зовут? Уборщица внезапно смутилась, выставила вперед нижнюю губу и сдула прядку со лба. – Тебя разве не Германом зовут? – Ну Германом. Все про меня говорят? – Фанера сказал, как тебя зовут, – ответила она скороговоркой и быстро ушла. Герман закрыл за собой дверь и сел на свое место в ряду у окна. Школьный двор был еще пуст, доска чернела как ночное небо, а на учительском столе лежала нераспечатанная пачка мела. И каждый ждал, когда его возьмут в оборот: тишина ждала шума, чернильница – перьев, ведра – мусора, и ожидание тянулось как сон или как обещание. На парте Руби Герману примерещилось что-то странное. Он вытянул шею: на крышке была выцарапана буква «Г». Герман задумался. «Г»… Григ? Густав Вигеланд? Густав Ваза? Греция, Голландия, гамак, гантели, гетры, гастроном, грызун, гип-гип-ура… Герман успокоился, открыл тетрадку и стал писать, потому что сегодня он должен дать Борову отпор: «Корова глотает траву, не разжевав. Желудок коровы разделен на четыре сектора. Сперва пища попадает в большой мешок – рубец. Оттуда она попадает в сетку. Когда корова отдыхает, она отрыгивает содержимое сетки и пережевывает его. Теперь уже тщательно пережеванная пища попадает в книжку, а оттуда в сычуг». Внезапно в класс вошел Боров. Увидев Германа, он страшно удивился, не зная, как реагировать, но Герман опередил его. – Было не заперто, – сказал он и захлопнул тетрадку. – Хорошо, что сегодня ты не опоздал. Так и нужно. Так и нужно. И Боров тяжело опустился на стул за своим столом. Прозвенел звонок, и в класс с шумом хлынул народ. Но увидев Германа, все разом замолчали и как паиньки расселись по местам без звука, ни один стул не скрипнул. Даже Гленн сегодня не скандалил, а Руби с озабоченным видом что-то выискивала в своем ранце. «Г», подумал Герман, это ведь гайка, гараж, глобус и гав-гав. Боров с ходу принялся рисовать на доске коровий желудок. Рисовал он долго и медленно, а вышло что-то похожее на кривой крендель. – Как называется эта часть? Герман поднял руку, но Боров вызвал Гленна. – Роц. – Тоц. Садись, ума палата. Герман покачал рукой и пошевелил пальцами, но Боров словно бы не замечал его. – Бьёрнар? – Сычун. – Угу, карачун безмозглый. Карстен! – Жур. – Абажур. Взгляд у Борова сделался печальный. Герман тянул руку и почти что встал со стула, но все напрасно. Боров вызвал Руби, она вышла к доске и вписала все нужные названия в правильные места. Герман бы справился с этим еще быстрее. Он опустил руку в ожидании следующего вопроса. И тут же снова поднял ее. – Назови три породы коров. Руби, не отходя от доски, сказала: – Голландская, красная и телемаркская. У красной, единственной из всех, нет рогов. – Молодец! – воскликнул Боров. Еще трёндская порода, добавил Герман про себя, но немногие смогли это услышать. Руби пошла на место, а Боров принялся рисовать рядом со всеми желудками коровы ее череп. И тут Герман почувствовал, что перегрелся. Его парта рядом с батареей, и он уже так поджарился, что голова скоро потечет, как эскимо на солнце. Затылок зудел, на висках кожа натянулась, мозги как будто набили шиповником и черным перцем. Герман снял шапку. Класс хором ахнул. Руби обернулась и зажала рот рукой, как будто подхватила падающую челюсть. Тишина превратилась в полное безмолвие, стало слышно, как на Валдресе снежинка опустилась на иголку сосны. Боров обернулся, увидел парик и уронил мел на пол. Бабахнуло, будто бомба взорвалась. Боров беспомощно улыбнулся и остаток урока в бешеном темпе объяснял, в чем разница между овцой и козой. Герман медленно натянул шапку обратно и уставился в окно. Он думал о том, что все перемелется. Странно, конечно, что у времени только один зуб, хотя лет ему должно быть много-премного и оно не знает отдыха от начала времен. Герман представил себе улыбочку времени – с одним гнилым зубом на весь рот. Неприятное зрелище. Перемену Герман простоял один около выключенного фонтанчика с питьевой водой. Он чувствовал себя невидимкой: все смотрели мимо него, опускали глаза и обходили стороной. Никто не стягивал с него шапку, не дразнил, не изводил, хотя даже это было бы лучше, он мог бы защищаться и пугать их булавовидными волосами. А так ему и предъявить нечего. Постепенно до него стало доходить, в чем тут дело. Им меня жалко, понял Герман. Это вообще конец. |