Онлайн книга «Восемь лучших произведений в одной книге»
— По коням! — А с ним что? — спросил кто-то, указывая на Жигана. — А всыпь ему раз плетью, чтобы не мог впредь такие слова слушать. Ускакал отряд в одну сторону, а Жиган, получив ни за что ни про что по спине, помчался в другую, радуясь, что еще так легко отделался. «Сейчас схватятся, — подумал он на бегу. — А пока разберутся, глядишь — и ночь уже». Миновали сумерки. Высыпали звезды, спустилась ночь. А Жиган то бежал, то шел, тяжело дыша, то изредка останавливался — перевести дух. Один раз, заслышав мерное бульканье, отыскал в темноте ручей и хлебнул, разгоряченный, несколько глотков холодной воды. Один раз шарахнулся испуганно, наткнувшись на сиротливо покривившийся придорожный крест. И понемногу отчаяние начало овладевать им. Бежишь, бежишь, и все конца нету. Может, и сбился давно. Хоть бы спросить у кого. Но не у кого было спрашивать. Не попадались на пути ни крестьяне на ленивых волах, ни косари, приютившиеся возле костра, ни ребята с конями, ни запоздалые прохожие из города. Пуста и молчалива была темная дорога. И только соловей вовсю насвистывал, только он один не боялся и смеялся звонко над ночными страхами притихшей земли. И вот, в то время, когда Жиган совсем потерял всякую надежду выйти хоть куда-либо, дорога разошлась на две. «Еще новое? Теперь-то по какой?» И он остановился. «Го-го…» — донеслось до его слуха негромкое гоготанье. «Гуси!» — чуть не вскрикнул он. И только сейчас разглядел почти что перед собою, за кустами, небольшой хутор. Завыла отчаянно собака, точно к дому подходил не мальчуган, а медведь. Захрюкали потревоженные свиньи, и Жиган застучал в дверь: — Эй! Эй! Отворите! Сначала молчанье. Потом в хате послышался кашель, возня, и бабий голос проговорил негромко: — Господи, кого ж еще-то несет? — Отворите! — повторял Жиган. Но не такое было время, чтобы в полночь отворять всякому. И чей-то хриплый бас вопросил спросонок: — Кто там? — Откройте! Это я, Жиган. — Какой еще, к черту, жиган? Вот я тебе из берданки пальну через дверь! Жиган откатился сразу в сторону и, сообразив свою оплошность, завопил: — Не жиган! Не жиган… Это прозвище такое… Васькой зовут… Я ж еще малый… А мне дорогу б спросить, какая в город. — Что с краю, та в город, а другая в Поддубовку. — Так они ж обе с краю!.. Разве через дверь поймешь! Очевидно раздумывая, помолчали немного за дверью. — Так иди к окошку, оттуда покажу. А пустить… не-ет! Мало что маленький. Может, за тобою здоровый битюг сидит. Окошко открылось, и дорогу Жигану показали. — Тут недалече, с версту всего… Сразу за опушкой. — Только-то! — И, окрыленный надеждой, Жиган снова пустился бегом. …На кривых уличках его сразу же остановил патруль и показал штаб. Сонный красноармеец ответил нехотя: — Какую еще записку! Приходи утром. — Но, заметив крестики спешного аллюра, бумажку взял и позвал: — Эй, там!.. Где дежурный? Дежурный посмотрел на Жигана, развернул записку и, заметив в левом углу все те же три загадочные буквы «Р. В. С», сразу же подвинул огонь. И только прочитал — к телефону: «Командира!.. Комиссара!» — а сам торопливо заходил по комнате. Вошли двое. — Не может быть! — удивленно крикнул один. — Он!.. Конечно, он! — радостно перебил другой. — Его подпись, его бланк. Кто привез? И только сейчас взоры всех обратились на притихшего в углу Жигана. — Какой он? — Черный… в сапогах… и звезда у его прилеплена, а из нее красный флажок. — Ну да, да, орден! — Только скорей бы, — добавил Жиган, — светать скоро будет… А тогда бандиты… убьют, коли найдут. И что тут поднялось только! Забегали, зарвались все, зазвонили телефоны, затопали кони. И среди всей этой суматохи разобрал утомленный Жиган несколько раз повторявшиеся слова: «Конечно, армия!.. Он!.. Реввоенсовет!» Затрубила быстро-быстро труба, и от лошадиного топота задрожали стекла. — Где? — Порывисто распахнув дверь, вошел вооруженный маузером и шашкой командир. — Это ты, мальчуган?.. Васильченко, с собой его, на коня… Не успел Жиган опомниться, как кто-то сильными руками поднял его от земли, усаживая на лошадь. И снова заиграла труба. — Скорей! — повелительно крикнул кто-то с крыльца. — Вы должны успеть! — Даешь! — ответили эхом десятки голосов с коней. Потом: — А-аррш! И сразу, сорвавшись с места, врезался в темноту конный отряд. А незнакомец и Димка с тревогой ожидали и чутко прислушивались к тому, что делается вокруг. — Уходи лучше домой, — несколько раз предлагал незнакомец Димке. Но на того словно упрямство какое нашло. — Нет, — мотал он головой, — не пойду. Выбрался из щели, разворошил солому, забросал ею входное отверстие и протискался обратно. Сидели молча: было не до разговоров. Один раз только проговорил Димка, и то нерешительно: — Я мамке сказал: может, говорю, к батьке скоро поедем; так она чуть не поперхнулась, а потом давай ругать: «Что ты языком только напрасно треплешь!» — Поедешь, поедешь, Димка. Только бы… Но Димка сам чувствует, какое большое и страшное это «только бы», и потому он притих у соломы, о чем-то раздумывая. Наступал вечер. В пустом сарае резче и резче поглядывала темная пустота осевших углов. И расплывались в ней незаметно остатки пробивающегося сквозь щели света. — Слушай! Димка задрожал даже. — Слышу! И незнакомец крепко сжал его за плечо. — Но кто это? За деревней, в поле, захлопали выстрелы, частые, беспорядочные. И ветер донес их сюда беззвучными хлопками игрушечных пушек. — Может, красные? — Нет, нет, Димка! Красным рано еще. Все смолкло. Прошел еще час. И топот и крики, наполнившие деревеньку, донесли до сараев тревожную весть о том, что кто-то уже здесь, рядом. Голоса то приближались, то удалялись, но вот послышались близко-близко. — И по погребам? И по клуням? — спросил чей-то резкий голос. — Везде, — ответил другой. — Только сдается мне, что скорей здесь где-нибудь. «Головень!» — узнал Димка, а незнакомец потянул руку, и чуть заблестел в темноте холодновато-спокойный наган. — Темно, пес их возьми! Проканителились из-за Левки сколько! |