Онлайн книга «Переулок капитана Лухманова»
|
— Какое? — Трудное, конечно… Что будут каждую весну собираться в Турени и устраивать такие гонки в той луже. — И собирались? — Я же говорю: трудное обещание. Не всегда его выполнишь. Собирались раза два или три… — Все равно хорошо… Мак, а почему ТЭК? — А! Это значит «Тайный экипаж корабельщиков»… — Почему «тайный»? Они же ничего плохого не делали! — Для интереса. Как в приключенческой книжке… У них еще пароль был. Когда встречались, один говорил: «Бом», а другой отвечал: «Брам». Это как сигнал корабельного колокола… А в общем-то я про них почти ничего не знаю, и Мир не знает. Он потом, когда начал копать про все такие дела, выяснил адрес Владимира Марковича в Пятигорске и написал, хотел выспросить подробности про его дядюшку. Но ответили, что доктор умер. У него, оказывается, была лейкемия… Они переглянулись и опустили глаза: оба подумали про Огонька. — Мак, а почему значок у них был такой? — Означает крепкость дружбы. Смотри, он будто звено от якорной цепи. В морских цепях все кольца такие, с перемычками для прочности. Это даже у нас в городе можно увидеть. — Ой, где? — Помнишь якорь и большие весы у стены исторического музея? Там еще каменная доска в память о купеческих плаваниях по Туре… Цепь такая же… — Весы помню и якорь помню, а цепь… я не обращала внимания… — В следующий раз взгляни и убедишься. А потом я еще покажу, в одном месте… Ого! Кажется, братец возник… В прихожей слышалась возня. Стукнули о пол сброшенные башмаки. Розовый от холода Мирослав Рощин заглянул в «кубрик». — Ха! «А мы сидим вдвоем, сидим, как птенчики…» Откуда явление женского существа в суровой мужской обители? — Это Маша Чешуйкина из пятого «Б». Она оказалось беспризорной, и я спасал ее от крещенских морозов. — Я вижу, что Маша Чешуйкина. Наконец-то у тебя, Мак, завелись приличные знакомства… Мария, привет! — У меня все знакомства приличные! Весь наш класс! — вступился Мак за дружный коллектив Андрея Ренатовича Ибрагимова. — Но здесь не класс, а особый случай… — Маша, давай поколотим его. У меня одного не получается… — Мы разбирали елку, — сказала Маша. — Герои! — А еще Мак рассказывал про капитана Лухманова и про ТЭК… — Болтун — находка для шпиона… — Мир, я разве шпион? — обиделась Маша (наполовину всерьез). — Я шутю… — И там же нет никаких секретов! — возмутился Мак. — Ты все это рассказывал в нашем классе на сборе… — Я ведь уже раскаялся!.. Просто Лухманов — это моя тема. Я отношусь ревниво, когда ее излагает кто-то другой. Тут мое авторское право. — Авторская жадность… — Это одно и то же… Я чую запах яичницы. Конечно, вы ее пожарили, стрескали и на мою долю не оставили ни крошки… — И даже сковородку вымыли, — горько призналась Маша. — Мир, мы же не знали, что ты придешь!.. Мы сейчас поджарим на твою долю! — Жарьте! А я вам спою новую песню, которую сочинила Зоечка Вертицкая… — А-а! Это которая «давайте пусть бомжи и президенты однажды поглядят друг другу в очи»? — Да. Она в прошлом году поступила на филфак, но продолжает ходить в «Резонансы». Стала решительная, уже не роняет слезы и обрела новый творческий стиль… Пошли на кухню… Мак и Маша начали возиться у плиты, а Мир взял гитару и устроился на табурете. ![Иллюстрация к книге — Переулок капитана Лухманова [i_009.jpg]](img/book_covers/064/64440/i_009.jpg "Иллюстрация к книге — Переулок капитана Лухманова [i_009.jpg]") — Называется «Педагоги-людоеды»… И он запел. Мелодия была похожа на старую песенку «С неба звездочку достану и на память подарю», а слова такие: Вовсе отдыха нам нету,
Мы в забот по целым дням:
Караулим скверных деток,
Чтобы сделать их ням-ням.
Раз учительниц не слушаль
И упрямился весь день,
Мы тебя немножко скушаль
За плохое поведень.
Посидишь у нас ты в пузе,
Где хоть выколи глаза,
Одинок, как Робин Крузе,
И запросишься назад.
В людоедческом желудке
Неуютно в темноте,
Теснота ужасно жуткий,
Да и запахи не те.
Ты нам там совсем не нужен,
И, гуманности любя,
Мы свой пузо поднатужим,
Чтобы выкакать тебя.
Все захлопают в ладоши,
Видя, как ты стал послуш.
Будешь ты совсем хороший,
Но сперва помойся в душ.
— Ну как? — спросил Мир, прихлопнув струны. — Жуть какая… — Маша помотала головой, и веснушки отбросили крохотные блики. — Забавно, — сказал Мак. — Только пахнет санузлом. — Есть немного. Зато здоровая мораль: дети должны слушаться… — Санузла тут больше, чем здоровой морали… — Я передам твое мнение Зоечке. — Только пусть не роняет слезы… — Не будет. Но поймает тебя и «немножко скушаль»… как я эту яичницу… — Я пострадаю за правду. — Друг мой, сейчас это не модно. Нынче на страданья идут исключительно ради прибыли. — Но не все же… — Как правило… — Не «как»… Маша, можно, я расскажу про твою прическу? — Ты с ума сошел! — Но почему? Ты ведь мне рассказала, а Миру разве нельзя? Это же героическая история, ради дружбы! — Мир решит, что я тоже ради прибыли. Ради бинокля… — Ради Даньки!.. Маш, я расскажу. — Болтун — находка для шпиона. — Я шпион, да? — решил обидеться Мир. — Ну… пусть Мак расскажет потом, без меня… — Пусть, — великодушно решил Мир. — Дети, яичница была восхитительна!.. — Маша, а с Данькой ты потом виделась? — спросил Мак. — Я с ним теперь каждый день вижусь, в школе. Он после Нового года перебрался с мамой в город. У них там, в поселке, начались какие-то истории с жилплощадью, отец уехал на заработки, а они сюда, к бабушке… Я специально к Ольге Петровне ходила, просила, чтобы она его в свой класс взяла. Он же тихоня, в другом классе могут затюкать… В прихожей раздалась громкая птичья трель. |