Онлайн книга «Никто, кроме вас. Рассказы, которые могут спасти жизнь»
|
Саша ожидал чего-то подобного. Школоту нужно держать в «ежовых рукавицах», это понятно. Он выслушал новость спокойно. Спорить и возражать – пустое дело. Он в душе лелеял надежду, что ему позволят часть предметов сдать экстерном и за год перескочить сразу на третий курс, похоже, планы остаются мечтой. С другой стороны – раз назначают на такую должность, значит, доверяют.  Начальник академии полистал папку с личным делом. Саша знал, что там только открытая информация. Но и в ней было указано немало его подвигов. – У вас есть возражения или предложения, Александр Викторович? – Нет, товарищ генерал-майор. Мне все понятно. Генералы переглянулись. – Ну, вот и хорошо, – сказал начальник академии, – отправляйтесь по месту жительства. Собирайтесь, и ждем вас с супругой первого августа. Доложитесь полковнику Зубкову и будете принимать курс. Впрочем, с некоторыми будущими однокашниками вы уже знакомы. Саша встал. Он не любил задавать лишние вопросы. Зубков – это кадры академии. Он все знает. Наверное, именно с его подачи и родилась эта идея насчет старосты. Курс – это полторы сотни вчерашних школьников, главная заслуга которых в том, что они набрали достаточное количество баллов на ЕГЭ да успешно прошли собеседование. Теперь минимум пять лет он будет отвечать за них. Так вот на что намекал его куратор, когда сказал: «Не задирай нос». Куда уж тут задирать? – Разрешите идти? – Мичман, – сказал вдруг генерал Котов, – какую специализацию выбрали? – Сухопутные и ракетные войска, товарищ генерал, – ответил Саша. – Жаль, – сказал Котов серьезно. – Я думал, тоже во флот. Передумали? – Хочу, чтоб жена была всегда рядом. Начальник академии сказал: – Можете идти, Александр Викторович. До свидания. * * * После вызова с чесоткой Татьяна заметила, что стала подозрительно осматривать любое место на коже, где вдруг зачесалось. Она на подстанции сняла куртку и повесила ее на зеркале заднего вида – на морозе, а сама, забежав в помещение, понеслась на второй этаж, нашла утюг и тщательно прожарила и пропарила рукава форменной рубашки. Только после этого успокоилась. Нестеров за этой тихой паникой наблюдал с ироничной, но одобрительной улыбкой. Когда он впервые встретился с чесоткой, то вел себя точно так же. Им дали небольшую передышку. Эпидемия простудных заболеваний пошла на спад. Полусуточная смена Татьяны подходила к завершению. Она сидела на кухне и думала: выпить чаю или съесть соленый огурец? Огурца в холодильнике не нашлось, а чай в большой коробке в пакетиках на столе. Там же лежала кем-то забытая коробка с сахаром. Обычно Таня сахар в чай не клала, но тут почему-то подумала, что соленые огурцы с лимоном – это необычно, и, наверное, вкусно. Ее не удивляла такая сумбурность мыслей, характерная для беременных. Чай заваривался, когда вошел доктор Нестеров, посмотрел на своего фельдшера. – В общем, так. Дали какой-то странный вызов: «мужчина, сорок три года, истерическая реакция». Хочешь, поедем, или оставайся и дуй домой. – Я поеду, – сказала Татьяна. Про чай она сразу забыла. Так и оставила кружку на столе. На вызове один унылый мужчина в пустой квартире. Запах кислятины. В квартире не грязно, но, скорее, не прибрано. Пыльно и душно. Мужчина какой-то мутно-неопрятный, бледный. Он сидел на кухне и смотрел в одну точку. Дверь открывать не было нужды, она не заперта, поэтому на визит бригады «неотложки» вызвавший никак не отреагировал. Василий Васильевич поставил ящик на пол, обернулся к Тане. – Оформляй карту, я с ним поговорю, – он обратился к мужчине: – Паспорт, полис… и рассказывайте, что случилось? Мужчина, не вставая со стула, дотянулся до полки над головой и положил на стол паспорт, в котором оказался и зеленый пластиковый прямоугольник полиса. Нестеров присел на свободный стул, чуть сбоку, и спросил: – Что случилось? Мужчина очнулся, он пошарил руками по кухонному столу, но на нем ничего не было. Осознав, что действие не имеет смысла, он посмотрел на врача и сказал: – Я не знаю… – и замолчал. Нестеров пожал плечами. – Я тем более не знаю. Но вызвали-то вы, наверное, чего-то хотели? – Я не знаю, – повторил мужчина, но продолжил: – Как объяснить, чтобы покороче? – Мы не спешим, – сказал доктор, – мы ведь не «Скорая», «неотложка». Соберитесь с мыслями и объясните, как можете. Начните с жалоб. Что-нибудь болит? – Душа болит, – сказал мужчина. Татьяна записала его данные в карту и передала паспорт Нестерову. Тот прочитал: – Задрыга Модест Матвеевич? – Именно так. – И все-таки, душевная боль – это понятно, но какова причина? Мы не спецы по душевным болезням, может быть, вызвать их? – Я не знаю, – снова сказал Задрыга. – Мне так плохо… Он закрыл лицо руками, и Нестеров подумал, что он плачет. Но тот убрал руки, лицо сухое. Глаза красные. – Вы пили? В квартире запах перегара. – Ну, пил, но меня вырвало… и стало еще хуже. Я купил две бутылки портвейна, выпил – и все сразу фонтаном… – Живот болит? – Ну, так, побаливает. Рвота какая-то черная. – Как кофе? Кофейная гуща? – Типа того, – Задрыга чуть оживился, – да, сначала вышел портвейн, а потом кофейная гуща. – Язвы желудка не было? – Не знаю, я не обращался никогда. Нестеров осмотрелся и спросил: – Кушетка есть? Я должен осмотреть ваш живот. – В другой комнате, но, может, не стоит? И так все ясно. – Чего не стоит? – не понял доктор. – Вы приляжете, я осмотрю живот, если есть признаки гастрита, они себя проявят. – Они есть, доктор. Я не хочу никуда идти. – Да что происходит? – Нестеров возмутился. – Можно как-то собраться? Вы мужик или тряпка? Если это эрозивный гастрит с желудочным кровотечением, то, судя по вашему рассказу, это синдром Мэллори – Вейса, опасное осложнение. Мне нужно осмотреть вас и вызвать бригаду для госпитализации. Задрыга вздохнул. – Ничего не надо, доктор. Я жить не хочу. Понимаете? Нестеров усмехнулся. – Когда не хотят жить, к врачу не обращаются, а раз обратились, значит, все-таки, где-то в глубине души хотите. И давайте исходить из этого, а не из душевных порывов. И расскажите толком, что произошло? С чего вы вдруг выдули полтора литра портвейна? Вы запойный? |