Книга Новая Луна, страница 41 – Йен Макдональд

— Я главный исполнительный директор этой компании. Не мой отец. Не твои гребаные родственники!

— Мои гребаные родственники стоят плечом к плечу с твоими гребаными родственниками! — кричит в ответ Джейд Сунь. — Воронцовы — варвары, Асамоа — крестьяне, а Корта — гангстеры прямиком из фавел. Сунь и Маккензи построили этот мир. Сунь и Маккензи он и принадлежит!

* * *

— Она все время носит одно и то же платье.

Элен ди Брага и Адриана Корта стоят у перил балкона на восьмом уровне, между каменными скулами Огуна и Ошосси. Щеки пересохли, водопады отключены. Садовники, роботы и люди, чистят пруды и русло реки от листьев.

— Каждый раз, когда оно пачкается, Элис просто печатает ей новое, — говорит Адриана Корта. Луна в своем любимом красном платье бежит босиком по лужам на дне пруда, плещет водой на садовых ботов, прыгает с камня на камень согласно сложной закономерности: на этот можно наступать только левой ногой, на тот — правой, на третий двумя сразу или пропустить совсем. — Наверное, у тебя в ее возрасте тоже было любимое платье.

— Лосины, — говорит Элен ди Брага. — На них были черепа со скрещенными костями. В свои одиннадцать я сделалась настоящей маленькой пираткой. Мама не могла их с меня снять, так что купила еще одни. Я отказалась носить новые лосины — дескать, не то, но на самом деле не могла отличить одну пару от другой.

— У нее есть маленькие норы и берлоги по всему Боа-Виста, — говорит Адриана Корта. Луна исчезает среди зарослей бамбука. — Я знаю большинство из них — больше, чем Рафа. Не все. Я не хочу знать все. У каждой девочки должны быть секреты.

— Ты им расскажешь?

— Я подумывала сделать это в день своего рождения, но вышло бы слишком болезненно. Я пойму, когда наступит время. Мне сначала надо закончить с ирман Лоа. Завершить свою исповедь.

Элен ди Брага поджимает губы. Она по-прежнему добрая католичка. Еженедельные мессы в Жуан-ди-Деус; святые и новенны. Адриана Корта знает, что ее подруга не одобряет умбанда, хоть и проводит каждый день под взглядом языческих богов. Что же она думает о том, что Адриана совершает святое таинство исповеди не перед священником, но перед жрицей?

— Оберегай Рафу, — просит Адриана.

— Ну хватит уже об этом.

— Я буду делаться все более и более бесполезной. Я уже это чувствую. А Лукас положил глаз на трон.

— Он и не спускал глаз с трона.

— Он приставил к Рафе слежку. Он использует покушение на убийство, чтобы выбить Рафу из колеи. А после того, что случилось с Рэйчел…

Элен ди Брага крестится.

— Deus entre nо́s e do mal. ^[27]

— Рафа хочет провести независимое расследование.

— Этому не бывать.

Элен ди Брага и Адриана Корта — из одного поколения, поколения первопроходцев. Элен — бухгалтерша, трипейру из Порту — была при деньгах. Адриана — инженер, кариока из Риу — добилась всего сама. Адриана изменила своей клятве никогда не доверять не-бразильцам. Помимо национальности, помимо языка, обе были женщинами. Элен ди Брага тихонько управляла финансами «Корта Элиу» вот уже больше сорока лет. Она в той же степени семья для Адрианы, что и любой из ее детей.

— Робсон в безопасности, — говорит Элен ди Брага.

Дети Адрианы всегда были для нее второй семьей. Ее собственные дети и внуки рассеялись по Луне и живут в десятке поселений при заводах «Корта Элиу».

— Этот грязный никах, — говорит Адриана. — Из «Горнила» уже прислали требования о компенсации.

— Ариэль в суде его в клочки разорвет.

— Она хорошая девочка, — говорит Адриана. — Боюсь я за нее. Она ужасно уязвима. Неужели с моей стороны глупо хотеть, чтобы она оказалась здесь, дома, и между нею и всем остальным миром оказались бы Эйтур и пятьдесят эскольт? Но ведь я не перестану переживать, верно? Суд Клавия и даже Павильон Белого Зайца — они ее не защитят.

— Когда же мы с тобой превратились в двух старух, которые стоят на балконе и обсуждают вендетты? — спрашивает Элен ди Брага.

Адриана Корта кладет свою руку поверх руки подруги.

В сердце бамбуковой рощицы есть тайное место, особое шепчущее место. Естественное высыхание обнажило почву, а любопытные руки и ноги очистили и вытоптали зачарованный круг. Это секретная комнатка Луны. Камеры ее не видят, боты слишком большие, чтобы проследовать сюда сквозь заросли, отец ничего не знает, и она почти уверена, что бабуля Адриана, которая знает все, об этой комнате понятия не имеет. Луна обозначила свои владения обрывками лент, привязанными к стеблям, печатными керамическими фигурками диснеевских героев, пуговицами и бантами с любимой одежды, частями роботов, кошачьими колыбелями из проволоки. Она сидит на корточках в магическом круге. Бамбук колышется и шепчет над ее головой. Фелипе, садовник, как-то раз объяснил ей, что Боа-Виста достаточно велик, чтобы обзавестись собственными ветрами, но Луна не хочет, чтобы у этого было научное обоснование.

— Луна, — шепчет девочка, и ее фамильяр разворачивает крылья. Они раскрываются, заполняют поле зрения, а потом складываются в изображение ее матери.

— Луна.

— Майн. Привет. Когда я тебя увижу?

Лусика Асамоа отводит взгляд.

— Это не так просто, анзинью. — С дочерью она разговаривает по-португальски.

— Здесь теперь совсем не весело…

— О, любовь моя, знаю. Но скажи, скажи — что у вас там происходит?

— Ну, — начинает Луна Корта, поднимая ладони с растопыренными пальцами, чтобы считать. — Вчера мы с мадриньей Элис играли в маскарад, наряжались животными. Принтер и сеть показывали нам разных животных, и мы печатали животные наряды. Я была муравьедом. Это животное, не отсюда. У него большой и длинный нос, до самой земли. И длинный хвост. — Она загибает один палец, одно превращение учтено. — И я была птицей с длинным… Как называются эти штуки у них на рту?

— Клювы. Это и есть их рты, корасан.

— С клювом, который был длинным, как моя рука. И желто-зеленым.

— Думаю, это был тукан.

— Да. — Еще один палец. — И большой кошкой с пятнами. Элис была птицей, как фамильяр тиа Ариэль.

— Бейжафлор, — говорит Лусика.

— Да. Ей это очень понравилось. Она спросила, хочу ли я быть бабочкой, но мотылек ведь очень похож на бабочку, так что я сказала, пусть она будет бабочкой — кажется, ей это тоже очень понравилось.

— Ну, мне кажется, вы развлекались.

— Да-а-а-а, — уступает Луна. — Но… Со мной теперь только мадринья Элис. Раньше я ездила в Жуан и там играла с детьми, но папай больше не разрешает так делать. Он не позволяет мне видеться ни с кем, кто не семья.