Онлайн книга «Новая Луна»
Лукасинью открывает картонную коробку, которую он так бережно нес от самой квартиры Коджо. Буквы, покрытые зеленой глазурью, складываются в слово «Pax». — Это по-итальянски, — говорит он. — Мне пришлось поискать, где находится Италия. Они очень легкие. В них миндаль. Тебе нравится миндаль? Тут написано «Pax». Это вроде католическое слово, которое переводится «paz» [28]. — Со своей мадриньей парнишка естественным образом переходит на португальский. — Paz na terra boa vontade a todos os homens, [29] — говорит Флавия. — Входи, ох, входи же! Квартира тесная и тусклая. Свет излучают только десятки маленьких биоламп, засунутых в каждую щель и каждую дырку, выстроившихся вдоль каждой полки и каждого выступа. В зеленых сумерках Лукасинью хмурится. — Ух ты, а у тебя тут не очень-то развернешься. — Он ныряет под дверную притолоку и пытается понять, где бы присесть посреди множества самых разных вещей. — Для тебя здесь всегда найдется место, — говорит Флавия, взяв лицо Лукасинью в ладони. — Корасан. Если нужна крыша над головой, кровать, горячая еда, вода и душ, мадринья всегда готова помочь. — Мне у тебя нравится. — Вагнер платит за эту квартиру. И покрывает мои ежедневные расходы. — Вагнер? — Ты не знал? — Э-э, мой папа не… — Не говорит обо мне. Как и твоя мама. Я привыкла. — Спасибо, что навестила меня. В больнице. — Как я могла не прийти? Я тебя выносила. Лукасинью смущается. Ни один семнадцатилетний мужчина не может спокойно отнестись к тому, что когда-то он находился внутри пожилой женщины. Он усаживается на указанное место на диване и обозревает квартиру, пока Флавия включает бойлер и приносит из кухонной ниши тарелки и нож. Она передвигает иконы и биолампы, чтобы освободить кусочек низкого стола перед диваном. — У тебя тут полным-полно… всего. Иконы, статуэтки, четки и амулеты, миски для подаяния, звезды и мишура. Лукасинью морщит нос, вдыхая благовонный дым, травяные смеси и затхлый воздух. — Сестринство увлекается религиозным хламом. — Сест… — Лукасинью умолкает; ему не хочется, чтобы разговор пошел по тому пути, где он задает вопросы своей мадринье, повторяя ее слова как попугай. — Сестринство Владык Сего Часа. — Моя вову с этим как-то связана. — Твоя бабушка поддерживает наш труд деньгами. Ирман Лоа навещает ее в качестве духовной наставницы. — Зачем во Адриане понадобилась духовная наставница? Бойлер звенит. Мадринья Флавия крошит листья мяты и заваривает чай. — Тебе никто не сказал. Флавия отодвигает новые статуэтки и вотивные штуковины [30] на край низкого стола и садится на пол. — Эй, давай я… Флавия отмахивается от предложения Лукасинью поменяться местами. — Итак, что тут у нас за пирог… — Она поднимает нож на уровень глаз и шепотом читает молитву. — Всегда надо благословлять нож. — Отрезает кусочек размером с ноготь и кладет на блюдце перед статуэткой, изображающей святых Косму и Дамиана. — Гостям незримым, — шепчет она, после чего сама берет ломтик «мирного» пирога двумя пальцами, тонкими и аккуратными, как фарфоровые палочки для еды. — Он и впрямь очень вкусный, Лука. Лукасинью краснеет. — Так хорошо уметь что-то делать, мадринья. Мадринья Флавия стряхивает крошки с пальцев. — Итак, скажи, что привело тебя к дверям твоей мадриньи? Лукасинью разваливается на диване, чья обивка пропиталась запахом пачулей, и закатывает глаза. В поезде, увозившем его из Тве, у него было такое ощущение, словно сердце вот-вот взорвется. Сердце, легкие, голова, разум. Абена от него ушла. Его пальцы невольно начали ощупывать металлический штырь в ухе. Абена лизнула его кровь на той вечеринке. На вечеринке у Асамоа она посмотрела на него и ушла прочь. Он уже пять раз чуть не вытащил серьгу из уха, чтобы отправить обратно в Тве в тот же момент, когда поезд прибудет в Меридиан. Пять раз говорил себе «нет». «Когда не будет другой надежды, — сказала Абена. — Когда ты окажешься один, обнаженный и беззащитный, как мой брат, пришли мне это». С ним ничего подобного не произошло. Если использовать подарок неправильно, она лишь сильней его возненавидит. — Мне надо где-то жить. — Ясное дело. — И у меня есть вопрос, на который я никак не могу найти ответа. — Не могу гарантировать, что я его найду. Но давай спрашивай. — Ладненько. Мадринья, почему девушки делают… то, что делают? — Он все делает неправильно. Бармен застывает. Бутылка голубого кюрасао замирает над коктейльным бокалом. Женщина у другого конца барной стойки поворачивается с медлительностью гранитного изваяния и устремляет прямой взгляд на непрошеного советчика. — Сначала — спираль лимонной цедры. Рафа Корта скользит ближе к женщине. Ее наряд безупречен, на соседнем табурете лежит сумка «Фенди» в классическом стиле. Ее фамильяр — вращающаяся галактика из золотых звезд. Но она туристка. Земное происхождение выдает дюжина физических признаков, свидетельствующих о рассогласованности и неестественности, рассинхронизации и дезадаптации. — Прошу прощения… Рафа поднимает бокал и нюхает. — Ну, хоть это правильно. Воронцовы настаивают на водке, но настоящую «Голубую луну» делают с джином, в котором по меньшей мере семь растительных добавок. — Он берет свернувшуюся в круг лимонную цедру щипцами и бросает в бокал. Кивком указывает на бутылку кюрасао. — Дайте-ка сюда. — Щелкает пальцами. — Чайную ложечку. — Он переворачивает ложечку и держит ее в двадцати сантиметрах над стаканом. Бутылку держит в двадцати сантиметрах над ложечкой. — Секрет в ваянии при помощи гравитации. — Он льет. Тонкая струйка голубого ликера падает на изгиб ложечки, медленно, как мед. — И в двух крепких руках. — Кюрасао покрывает заднюю сторону ложечки и с ее краев хаотично сочится ручейками и капельками. Лазурь проникает в прозрачный джин, завиваясь наподобие струек дыма. Желтый мраморный шарик лимонной цедры оплетают рассеянные голубые ленты. — Размешивание происходит за счет динамики жидкостей. Таково применение хаотических систем в коктейльной теории. |