Онлайн книга «Голоса»
|
– Еще один шаг и меня посадят, – Эмми вытащила из кармана блестящий кольт и целилась строго в горбинку, как ей показалось, все же сломанного носа. Она знала, что не имела ни одной пули, но ее это мало волновало. Морг весь вспотел и уже не выглядел таким самоуверенным. – Делай шаги назад, иначе к «Kenzo» и «Parlamenty» примешается запах крови, а это очень невкусная комбинация. Он послушно отступал и даже периодически поднимал над головой холеные руки, когда Эмми делала слишком резкие выпады. Его взгляд из зазывающего модифицировался в умоляющий, что с еще большей силой воспринималось нервной системой Эмми. Будь у нее пули она бы выпустила их все, не глядя. – Пожалуйста, опустите пистолет, – шептал он, исступленно моргая. Крылышки его ноздрей непрерывно двигались, волосы растрепались, биение сердца было видно через тонкую ткань пропитавшейся потом рубашки. Эмми довольно кивнула: – Так значит все-таки на «вы»… Это верный ход, ВЫ не находите? На «вы» она ударила особенно сильно, из-за чего он повалился на диван и протянул ей ключи, подрагивавшие на мокрой ладони. – Положи где взял, – он бросил их на столик, и они тотчас оказались к руке Эмми. Давай сюда договор, мы его немного переделаем. – Все контракты у меня в машине. – Все патроны у меня в обойме, и ты прекрасно знаешь где они могут оказаться, – в доказательство Эмми взвела курок. – Камера все засняла. Если компромат тебя не пугает, – могу прострелить что-нибудь. А хочешь, я позову Беса, и он сделает так, что в твоих штанах станет пусто? Сейчас мы пойдем к твоей машине и заключим прекрасный контракт. На улице темно, так что некому будет разглядывать твое нижнее белье. Вдавив холодное дуло в его затылок, Эмми повела его по длинному коридору, в конце которого ее поджидали остальные. – Бес, объясни ему, что такое настоящая музыка, – Эмми перекинула несопротивляющегося Морга в руки Беса и подмигнула Кэт. Бес вывел раздетого Морга на улицу и долго бил об капот его же собственной машины, пока у того вместо лица не образовалась густая однородная красная масса, застывающая на морозе. Сняв с него трусы, он толкнул бессознательное тело на снег, оторвал от машины номер и, нацарапав на обратной, немного проржавевшей, стороне маркером: «Я подонок», укрепил его в почти безжизненных руках. Морг выжил: дворник нашел его утром, подметая стоянку. Лежа на больничной койке, он понимал, что жесткие порнофильмы и воскресный стриптиз теперь для него не существуют, а женщина в кровати становится в разряд несбыточных желаний, потому как никому в этом мире не нужен слепой импотент, пускай и до сумасшествия богатый. Время… * * * Кэт не терпела недосказанности. После того поцелуя скрипачка начала избегать ее. Кэт потеряла голову, влюбилась без памяти. Лин, сама того не замечая, ждала продолжения, хотя ее религия и была против. – Лин, я хочу извиниться. – За что? – Поцелуй, помнишь? – Помню. – Но я хочу сказать, что это не просто так. – В этом доме вообще все сложно. – Нет. Почему ты говоришь мне нет? Ты хочешь этого, я знаю. Почему нет? – Бог… – Лин, неужели какой-то Бог может встать между нами? – Не он, а грех. Такая любовь – грех. Понимаешь? – Не понимаю, не хочу понимать. – Но так нельзя. Он не простит, накажет непременно. А я не хочу, чтобы наказал. – Значит в угоду этому крылатому ты будешь всю жизнь гасить свои чувства? Твой Бог не лучше Черта! У того хотя бы все дозволено, пусть с подвохом, но дозволено. Как, скажи мне, как ты переступишь через себя? – Раньше переступала и сейчас переступлю. – Значит было и раньше? – Было… Кэт от досады закусила губу. – Кто, кто тебе сказал, что любовь – грех? – она все сильнее прокусывала губу. «Пусть так, пусть лучше все сразу. Будет повод – будет смерть». – Убей сотни, тысячи – для меня ты безгрешна. А я уже в аду за то, что только смею смотреть на тебя. – Кэт, ты больна. – Да, это болезнь, это вирус. Мне от тебя не скрыться. – Я тебя не понимаю, – Лин отсела дальше, чтобы в солнечном свете разглядеть человека, который резал ее на части своим признанием. – Ты не в себе. Кэт одним рывком жесткой руки задернула занавески, утопив комнату во тьме. – Не понимаешь? Тебе нужны знакомые слова? Сколько хочешь: небо, ночь, море, стены, потолок, я люблю тебя, закат, снег, – она встала и, не оборачиваясь, пошла к двери. – Кэт. Кэт посмотрела на узкую полоску света между дверью и стеной, а потом куда-то в угол. Почувствовала, что сейчас силы изменят ей, и она разрыдается. Затем сжала металлическую ручку. – Кэт, я люблю тебя. Слова вонзились в неприкрытую спину, как две предательские пули. Как ни старалась она не могла разжать онемевшие пальцы. – Если ты из жалости, то право, не стоит, – прошептала она. – Жалость хуже одиночества. Лин встала и негнущимися ногами дошла до дрожащей фигуры: – Если выпадет снег – я согрею тебя; подует ветер – обниму тебя; прольется дождь – закрою тебя собой. Скажи мне, это жалось? – Это безумие, и я за себя не отвечаю. – За нас ответят другие. Эмми очень опаздывала. Так сильно еще не опаздывала никогда. Она полетела в душ, но как всегда подлое вдохновение настигло ее в самый неподходящий момент. Выскочив из душа (на ходу пытаясь одеться, съесть булочку, выпить кофе и не выпустить на ветер очередные бесценные строки), она старалась найти ручку, карандаш, маркер – что-нибудь, что способно оставлять след. Поиски не увенчались успехом, и Эмми решила забежать к Кэт. Она была готова 10 раз опоздать на экзамен, только бы стряхнуть эти строки на бумагу. Жуя булку и держа горячую чашку в руке, она ворвалась в к ней комнату: – У тебя ручка есть?! Опять форс-мажор! – тут же чашка с кофе упала на пол и разлетелась вдребезги. Кэт от неожиданности набросила одеяло на мирно спящую скрипачку, но оно было наброшено слишком небрежно, и из-под него торчали голые ноги Лин. – Это у меня форс-мажор?! – кричала Эмми, плюясь булкой, – это у тебя форс-мажор!!! – Эмми, Эмми, это не то что ты думаешь, просто так вышло… Я… Она… Я могу все объяснить… – Не нужно ничего объяснять. Можно я буду свидетельницей со стороны невесты? Хотя, какой из двух?.. Это дилемма… – Которую ты будешь решать за дверью. – Ммм… выгоняешь… Ну я пойду. |