Книга Лучшая песня, страница 22 – Дороти Уильямс

— Я не говорил, что не можешь. Моя мать не очень-то умеет скрывать свои чувства, — словно извиняясь, добавил он.

— И что же ей нужно было скрывать? Не хочешь отвечать, да? — спросила она с горечью. — Но почему? Потому что не знаешь? Или потому что тебе все равно?

— Не могу. Пойдем, — он поднял ее чемодан, — я провожу тебя до машины.

Ах, вот как, подумала Дорис. Не может дождаться, когда она наконец уедет! Даже из вежливости не попросил остаться… Ничего не понимая, ненавидя его и себя, она вышла из комнаты следом за Итаном, моля Бога, чтобы они не столкнулись с его матерью. Хоть в этом ей повезло, ее молитвы были услышаны.

Поставив чемодан в багажник, она уже собиралась сесть за руль, когда Итан остановил ее, — Подожди пять минут, и я провожу тебя.

— Не нужно, — сердито отрезала Дорис. — Я уже много лет вожу машину!

— Но все эти годы тебя никто не преследовал. Подожди меня.

Упрямо мотнув головой, она уселась в машину. И стала ждать.

Через пять минут Итан вернулся с пухлым конвертом под мышкой и пиджаком, небрежно накинутым на одно плечо. Он бросил все это в свою машину, подошел к Дорис, наклонился и терпеливо дождался, когда она опустит стекло.

— Нельзя вести машину в таком взвинченном состоянии.

— Спасибо за совет, — буркнула она.

— Знаю, — сказал он, вздохнув, — тебе все это очень сложно понять. Когда-нибудь я попытаюсь объяснить.

— Благодарю!

— Я поеду следом, а утром заеду, чтобы отвезти тебя в аэропорт.

— Я вызову такси.

Она надеялась, что он станет ее уговаривать, но ошиблась. Итан окинул ее долгим взглядом и кивнул.

— Очень хорошо, увидимся, когда вернешься.

— Ты в этом уверен?

— Да. — Наклонив голову к окну, он поцеловал ее. Дорис холодно взглянула на него, не ответив на поцелуй.

— Тебе ведь, в сущности, все равно, не так ли?

— Ты так думаешь? Не забывай, что у нас с тобой просто близкие отношения, — добавил Итан, — а не любовный роман.

Бросив на него гневный взгляд, девушка завела двигатель, дождалась, пока он сядет в свою машину, и медленно проехала под аркой. Назад в Манчестер — к нормальной жизни!

Он проводил ее до самого дома и уехал, не попрощавшись.

Дорис провела ужасную, беспокойную ночь. Утром она приняла душ, собрала чемодан и вызвала такси. Шел мелкий, противный дождь, от которого на душе стало еще тоскливее.

В Орли тоже шел дождь.

Мишель, помощница Пьера Лорена, встречала ее в аэропорту. Она улыбнулась и расцеловала Дорис.

— Ты не против, если мы сначала заедем к шефу? — вежливо спросила она, — а потом я отвезу тебя в отель? Он очень просил.

— Нет, конечно. — Мысли Дорис были заняты Итаном Россом, и в эту минуту ей было не до могущественного хозяина фирмы «Лорен косметике». Всю дорогу она печальным взглядом смотрела на мокрые от дождя улицы и море зонтиков на тротуарах.

Однако девушку ожидал неприятный сюрприз — всегда любезный и восторженный, Пьер Лорен принял ее весьма холодно. Что бы это значило?

— Садитесь, мадемуазель Ламберт, — предложил он и обратился к своей помощнице: — Будьте любезны, Мишель, проследите, чтобы нам никто не мешал.

Та кивнула, состроила Дорис гримасу за спиной у шефа и вышла.

Пьер сел за свой стол и подвинул ей пакет.

— Я получил это несколько дней назад. Взгляните.

Чувствуя, как почва уходит у нее из-под ног, Дорис открыла пакет. Ей стало ясно, для чего были использованы негативы тех снимков, по крайней мере, один из них. Тот, на котором она, обнаженная, выходила из ванной.

— Вы видели это раньше? — спросил мсье Лорен.

— Да, — подтвердила она, разрывая фотографию на мелкие клочки.

— Прочитайте записку, Дорис.

Она послушно развернула сложенный вчетверо лист бумаги и с отвращением пробежала глазами несколько строчек. Как и раньше, буквы были вырезаны из газет.

— «Если вы не вышвырнете ее, — процитировал на память Пьер, фотография будет послана в газеты. Во Франции и в Англии».

— Никто не станет это публиковать, — возразила Дорис, в глубине души понимая, что это не так. — Анонимные послания в расчет не берутся.

— Вы так думаете? А я настроен не столь оптимистично. Желтая пресса опубликует все, что угодно. Иногда мне кажется, что она существует только для того, чтобы поливать грязью знаменитостей.

— Не такая уж я знаменитость, — уныло проговорила девушка.

— Вы — нет. А я — да.

— Вы правы. — Дорис почувствовала дурноту. Подняв на него взгляд, она спросила сдавленным голосом. — Я уволена?

— Нет. Пока нет. Но я очень рассержен. Я назвал вам отель, где вы были бы в безопасности, где бы вас охраняли, но вы туда не поехали.

— Не поехала, — прошептала она. — Подруга предложила мне пожить в ее коттедже.

— Это там снято?

— Да. Вообще-то фотографий было много, — призналась Дорис.

— Понятно. Вот результат вашего непослушания. У нас есть опыт борьбы с подобными недоброжелателями, и мы умеем защищать своих людей. Но если они игнорируют наши советы, если поступают по-своему… Мы вложили в вас очень много денег, Дорис, и, хотя я вам сочувствую, дело превыше всего. В вашем контракте есть пункт о том, что вы обязаны избегать огласки, противоречащей интересам компании. Разумеется, в данном случае во всем, что произошло, вашей непосредственной вины нет. Однако если фотографии будут опубликованы, моя фирма здорово пострадает. Мы выбрали вас из-за вашего образа волнующей, искушенной женщины, — чтобы другие женщины стремились стать такими же, захотели соперничать с вами…

— Понимаю, — с горечью подтвердила Дорис. — Кто захочет подражать женщине, которая в голом виде красуется на страницах скандальных газетенок.

— Верно. Поэтому мы пришли к вынужденному решению использовать другую модель для рекламы новых духов. Завтра на презентации мы объявим, что в этом и состоит политика нашей фирмы — «Новое лицо для новых духов. „Лицо года“ для всей коллекции». Вы должны присутствовать на презентации и улыбаться, приказал он, глядя в ее потемневшие от боли глаза.

— Хорошо, — согласилась она.

— Мне очень жаль, Дорис. Найдите его, прекратите это издевательство над вами, или…

— Вы будете вынуждены уволить меня.

— Да.

Пьер Лорен позвонил и попросил принести им кофе.

— У вас есть хоть какое-то предположение, кто это может быть? продолжил он разговор.

— Абсолютно никакого, — грустно покачала головой Дорис.