Книга Люськин ломаный английский, страница 56 – Ди Би Си Пьер

— Кажется, я чувствую, что пора заправиться джином. Мы можем быстренько найти джин?

— Отсюда не убежишь. Здесь можно только авиационное топливо найти.

— Может, тогда пиво? Сколько нам еще тут торчать?

— Недолго, Заяц. Уже недолго.

Братья бездумно слонялись по залу, парили, словно аромат духов, сияя ярче, чем талый лед. Они купили большую упаковку «Смартиз», ради старых добрых времен. Зайка положил ее в карман брюк и засмеялся, когда оказалось, что теперь у него такой же бугор в паху, как и у брата. Хизы бродили туда-сюда, легонько ударяя по коленкам сумками. Их подъем в рай не был продолжительным и захватывающим, отметил Зайка, скорее, он состоял из нескольких подъемов с промежуточными платформами. От белых тоннелей Мидлсекса они поднялись по ряду ярусов, каждый из которых был ярче, чище и больше предыдущего.

Следующим шагом будет само небо.

Блэр взял Зайку за руку и повел, как слепого, по застеленным коврами комнатам, через выход на посадку и к трапу самолета, загораживая ему рукой глаза, чтобы не выдать пункта назначения.

Их последний тоннель. Дверь в самолет была снабжена резиновыми уплотнителями, чтобы защитить их от реальности внешнего мира, от гула металла и гидравлической жидкости, от резкой, сырой, жесткой нагрузки и деформации. Мигающие красные огоньки были единственным намеком на силы, которые управляли ветреной взлетной полосой.

Зайка почувствовал, что пассажиры после посадки стали другими, как будто что-то надуло через щели в уплотнителях, и все стало темнее и тяжелее. Глаза путешественников скользили по взлетной полосе, глядя сначала на лениво вращающиеся пропеллеры, затем быстро рассчитывая, насколько их размер соответствует размеру самолета, и с какой высоты им придется падать, если что. После этого всех поглотил гул двигателя и запахи в салоне: определенно пахло керосином и кофе.

Блэр и Зайка сидели молча. Салон заливала музыка — если честно, они ожидали другого. Песни были странные, мощные и очень британские по духу.

«Живешь только дважды» заиграла, когда они сели на свои места.

Близнецы выбрали себе один из последних рядов. Зайка уселся у окна. Резкий гул в салоне сливался с музыкой из кинофильма, и это странно его успокаивало. Дыхание выровнялось, рот растянулся в улыбке. Музыка стала громче, более отчаянная и соблазнительная. Пассажиры рассаживались на свои места с важным видом. Разнообразные личности — некоторые выглядели как шахтеры из Клондайка, другие были смуглые и одеты в деловые костюмы — собирались присоединиться к Богу в небесах, тем временем как остальной мир вдыхал сажу и пытался отряхнуться от пыли далеко внизу.

Таково было уравнение пассажира.

Аэроплан проехал по взлетной полосе, подскакивая на трещинах. Затем дроссели зашлись ревом, в окна забил косой дождь, в пищевом отсеке забренчала кухонная утварь, и вдруг рев пропал. Самолет набрал высоту, ракетой пролетая через пелену черной тучи в новый сверкающий уровень, огромный, как сам мир.

Зайка открыл «Смартиз» и высыпал разноцветные горошины себе на ладонь. Забрасывая зеленую горошину в рот, он повернулся и увидел, что Блэр смотрит на него, улыбаясь, словно библейский персонаж.

— Новый мир, Заяц.

Зайка длинно выдохнул через нос.

— Неплохо, — отозвался он. — Бывало и хуже.

Их руки встретились над сиденьем 34Е.

Через некоторое время Зайка распахнул глаза и огляделся. Ему вдруг показалось, что стало сыро.

Его ожидал гроб, стоявший на попах у двери, и Зайка смотрел на него со стороны своей старой железной койки. Он увидел Блэра, тот приближался в старой бежевой кофте с коричневыми кожаными вставками на груди и локтях. Отлично отутюженные брюки на нем были на пару сантиметров коротки, Блэр находил, что это делало его бесшабашным и современным, а вовсе не похожим на товарищей, что обычно бродят по вокзалам со школьными ранцами.

«Зайка, — сказал он, — может быть, в двенадцать меня не будет, поэтому я просто хотел сказать: удачи».

Эти слова потрясли Зайку Хиза своей истиной: он должен был умереть в полдень. Правительство предприняло определенные усилия, чтобы все прошло без сучка без задоринки. Это время всех устраивало, потому что потом наступит обед и на все про все уйдет минимум времени. Это соответствовало духу Новой Британии. Без того слишком много делалось за счет налогоплательщиков.

«Нет, ты послушай, что я тебе говорю, — сказал Блэр, стоя над кроватью. — Может быть, в двенадцать меня не будет. Извини за неудобство и прости, но я ведь не могу одновременно везде успеть. В общем, возможно, я не приду, так что хотел просто сказать тебе: удачи, и…»

Зайка взглянул на него, не в силах сказать ни слова. Он поднял глаза вверх и просто ждал.

«Благослови тебя Господь», — добавил Блэр.

Он провел рукой по выгравированной табличке на Зайкином гробу, похлопал ее с такой гордостью, как будто Зайка сам сделал ее в школе. Затем вышел из комнаты, оставив дверь открытой. Сердце Зайки вдруг бешено забилось, но в глубине души он знал, что Блэр действительно сегодня очень занят. Он был занят своими высокопарными амбициями, операциями и разными такими вещами. Зайка это отлично знал. Если бы только он помог брату с ношей прогресса, возможно, тот смог бы уделить ему больше времени. Если бы он только подходил для этой роли, а не был бы просто паразитом, возможно, ему было бы оказано больше почестей.

— Что это? — резко проснулся Зайка.

— Где? — спросил Блэр, тоже просыпаясь и наклоняя голову, чтобы прислушаться.

Капитан обращался к пассажирам. Зайка приоткрыл рот, показав Блэру торчащие зубы.

— Минус двадцать восемь блядских градусов, о чем это он?

— О, черт, Заяц. Господи боже мой. Эта херь выветрилась. У тебя нормально? У меня все прошло, — сказал Блэр, дотрагиваясь до члена.

— Ты про кайф? — нахмурился Зайка. — А у меня его и не было. Это я, такой как есть.

— Но ты ж его принимал. Я ж тебе в чай подлил.

— Нет, я потом пил из твоего чайника. В моем странный цвет был. Значит, ты говоришь, что эту ебаную отраву мне в чай налил?

— Нет, ты послушай, а как было можно тебя по-другому на это уговорить? Ты ж не хочешь сказать, что пошел сюда по собственной доброй воле? Это ж неправда.

— Правда, блядь, вот представь себе. Я думал, что мы едем оттягиваться в Испанию. Что мы тут будем в минус двадцать восемь, блядь, делать?

— Послушай, Зайка…

— Где мы, Блэр?

— В Ереване.

— А где это, блядь?

— В Армении.

— В ебаной, блядь, Армении! Да, оттянемся мы здесь просто пиздец как. Нет, Блэр, честное слово.

— Мне нужна доза, Заяц, у меня все прошло.

— Ну, не буду тебе мешать. Господи боже, Блэр, давай уже…