Книга Кошки ходят поперек, страница 10 – Эдуард Веркин

Я думал. Думал, что делать.

– Холодно все-таки на улице, – поежилась Мамайкина. – Придется такси вызывать...

В моей голове в секунду пролетели все возможные последствия подобного шага, пролетели и выстроились в наглядную таблицу вероятностей.

Скандал.

Большой скандал.

Лишение карманных денег.

Лишение карманных денег на месяц.

Домашний арест.

Мамайкина достала телефон и принялась перебирать закладки.

Я быстро думал.

Мамайкина нашла номер, приложила к уху:

– Это такси? Мне, пожалуйста, машину...

– Хорошо, – кивнул я. – Поехали. Только давай поскорее, старый скоро вернется.

Мамайкина отменила вызов.

– А у тебя ключи-то хоть есть? – спросила она пренебрежительно.

Где хранятся джиперные ключи, я знал точно. В банке с болтами.

– А ты не боишься? – хмыкнула Мамайкина.

– Чего бояться-то?

– Ну, как чего? Папка по попке – а-та-та?

Мамайкина похлопала в ладоши. Коварная женщина, просто Кармен с сигаретной фабрики.

– Не боюсь, – сурово сказал я. – Все пучкомски.

Нет, я не был дурачком. И я прекрасно понимал, что Мамайкина разводит меня самым босяцким образом. Как последнего лошагера. Но поделать ничего не мог. Откажись я, и через день весь Лицей будет знать, что я обделался и врезал заднего.

Испугался, что папка по попке а-та-та.

Если же я не откажусь, то уже завтра поднимусь на новую ступень уважения, поскольку в классе машиной управлял один лишь Чепрятков. Причем не только управлял, но и даже два раза врезался, один раз в столб, другой раз в тоже в столб. Промелькнула идея – если я тоже влечу в столб и разобью папашкин джип в окрошку, то смогу обойти самого Чепряткова. Чепрятков будет повержен. Поэтому я вздохнул, пикнул сигнализацией, открыл замок и забрался на водительское сиденье.

– Залезай, – сказал я реальным голосом.

Мамайкина открыла дверцу и заняла место рядом со мной. Пристегнулась. Предусмотрительная.

– Ну что, поехали? – подмигнула она.

Я молча схватил ее за руку, рывком притянул.

Мы целовались, наверное, минуты четыре. Два раза стукнулись зубами, а потом Мамаихе целоваться надоело, и она кусанула меня за губу. Больно так кусанула, я даже ойкнул.

– Мы едем или нет? – капризно спросила она.

Я запустил двигатель. Дизель зафурчал. Люблю этот звук. Украдкой протер о штаны вспотевшие ладони, врубил передачу и осторожно вывел машину из гаража. Я действительно имел солидный опыт вождения. Две поездки со старым на рыбалку и несколько сотен часов на автосимуляторах за монитором. Я надеялся на этот свой опыт, а также надеялся на то, что район у нас спокойный и город спокойный, движение не интенсивное, а гаишники все работают на федеральной трассе в двадцати километрах отсюда, денюжку собирают.

– Музыка в этой телеге есть? – капризно спросила Мамайкина, но я отметил, что Мамайкина довольна.

Включил тюнер, нашел джазовую станцию.

– Поехали, Кокос, – сказала Мамайкина. – Ночь нежна, блинн...

Я вывел джип за забор, повернул направо, в сторону элитной Сосновки, места проживания семейства Мамайкиных.

Сначала я вел достаточно неуверенно, не вылезая за сорок километров. Мамайкина поглядывала на меня с иронией, и демонстративно пилила ногти. Однако постепенно я освоился, догнал стрелку до шестидесяти, вальяжно отвалился на кресле и даже иногда стал позволять себе рулить одной рукой. И теперь Мамайкина поглядывала на меня с уважением.

Мы выбрались из района коттеджей, переехали старую узкоколейку, затем я свернул на проселок.

– Ты куда? – спросила Мамайкина. – Дорога же там...

– Тут короче, – лениво ответил я.

Тут действительно было короче. Но не только. Дорога проходила вдоль речной заводи, возле которой постоянно собирались ребята из пригородов. Поудить бычков со спортивными целями, поболтать, поболтаться. А две недели назад я, вооружившись японским телескопом, пузырьком тыквенного масла, распаренной перловкой, живым мотылем и настоящими японскими крючками-заглотышами, изготовленными по аэрокосмической технологии, прибыл на заводь. Раньше, в начальной школе, я любил ловить рыбу. Не умел, но любил. Потом с этим лицеем на рыбу времени уже не оставалось, а сейчас, по сверхранней весне, мне чего-то взгрустнулось, и я решил на минутку вернуться в детство.

Местная ребятня встретила меня тогда доброжелательно, я же отнесся к ребятам с самодельными удочками достаточно высокомерно. Пожлобствовал. Собирался показать класс спортивного ужения.

Однако уже через час я был посрамлен и раздавлен. Соседи весело таскали глупых бычков, наполняя ими бидоны и бутылки из-под воды, я же не поймал ничего. Не помогало ни тыквенное масло, ни перловка. Бычки меня игнорировали, я нервничал и скрипел зубами.

В конце концов старожилы пожалели неудачника с аэрокосмическими крючками и открыли ему секрет. Оказывается, бычки клевали на изюм. В результате рыболовы расстались друзьями, но я не забыл неприятного чувства и давно ждал возможности нанести ответный удар.

И вот это время пришло. Я срулил с проселка и повел машину к реке. Мамайкина попритихла и поглядывала теперь на меня не с презрением и не с уважением, а с некоторым испугом. Прикидывая, не похож ли я на маньяка? Потом не вытерпела и спросила:

– А чего мы там делать будем? На реке?

Я не ответил, решив отомстить Мамайкиной. Мамайкина смотрела по сторонам, потом достала телефон и стала проверять сеть. Сеть ушла. Мамайкина испугалась сильнее.

Мы выехали на берег заводи. В месте впадения заводи в реку сидели ребята с удочками, как всегда. Я подкатил к ним. Народ забыл про поплавки и уставился на машину. Я опустил стекло, высунул наружу локоть, затем высунулся наружу сам, втянул прохладный воздух, спросил лениво:

– Э, мужики, как клев?

Рыбаки не ответили. Я с тщеславным удовольствием отметил, что они меня узнали и легко шокированы, почувствовал себя слегка отомщенным.

– На что бычага идет? – снова спросил я. – Опять на изюм?

– На изюм... – ответили сразу несколько ребят.

– Ясно... – равнодушно протянул я. – Ну, бывайте, мужики. Через недельку забегу, лады?

– Лады... – ответили рыболовы.

Я поднял стекло, даванул по газу и повел джип обратно, через пятнадцать минут мы были возле дома Мамайкиной.

И там меня ожидал приятный сюрприз. На скамеечке в окружении гипсовых собак и гипсовых гномов с трубами сидела парочка. Шнобель и Лазерова. Парочка умильно облизывала сахарные петушки, что весьма меня удивило – такие петушки в последний раз я видел в городе Темрюке во время путешествия к Черному морю. Впрочем, Лазерова славилась своими кулинарными умениями, не исключено, что петушков она намастерила сама.