Онлайн книга «Кошки ходят поперек»
|
Мамайкина выбралась из машины, достала зеркальце и принялась прихорашиваться. Шнобеля и Лазерову она будто не замечала. Я тоже выпрыгнул из машины, мрачно плюнул на вечнозеленый газон и так просто, безо всяких кочевряг, подошел к этим голубкам. – Привет, – сказал я и уселся рядом на скамейку. – Леденцом угостите? – Те чего, батрак машину наконец выдал? – спросил Шнобель с завистью. – Не, – вяло поморщился я. – Просто... А вы тут давно гниете? – Давно. – Лазерова с завистью разглядывала Мамайкину, до сих пор прихорашивавшуюся возле джипа. – А это правда машина твоего папы? – Угу, – невнимательно кивнул я. – Леденец-то дайте... Лазерова выдала мне леденец. – Вкус детства, – сказал я и откусил у петушка голову. Мамайкина перестала прихорашиваться и присоединилась к нашей компании. – А мы тут прокатились, – зевнула она. – Как твое здоровье, Носов? – Мое здоровье? – не понял Шнобель. – Так... голова чего-то болит... – А, – сокрушенно кивнула Мамайкина, – понятно... Мамайкина поглядела на сидящую возле Лазерову. Заметила ее. – А это ты, Указка... – Сколько раз просила! – надулась Лазерова. – Не называй меня Указкой! Мамайкина хмыкнула. Лазерова поднялась со скамейки. В стоячем положении Лазерова выглядела гораздо эффектнее Мамайкиной. Во-первых, она была на полголовы выше Мамайкиной, во-вторых, она занималась художественной гимнастикой и являлась носительницей внешности, по многим параметрам превосходящей внешность Мамайкиной. И в-третьих, номером первым конкурса «Мисс Лицей» была именно Елена Лазерова, я уже говорил. И вообще, Лазерова – это Лазерова, будоражная особа. – А чего на мопеде не прихрустели? – спросил Шнобель. – На реку заезжали, – объяснил я. – На рыбаков глядели. Хочу на следующей неделе на бычка сходить... – Ты что, рыбу, типа, ловишь? – удивился Шнобель. – А ты что, не ловишь? – в ответ удивился я. – Это сейчас самый рулез. Сейчас все рыбу ловят... – Слушай, возьми меня тоже, а? – стал просить Шнобель. – Я тоже хочу... Занавеска на веранде сдвинулась, в окне показался силуэт. Папаша Мамайкиной, опознал меня. Если выйдет и будет докапываться – все. Позвонит моему. Скандал. Большой скандал. Ну, и так далее. – Ну так что, иван, возьмешь на рыбу? – снова спросил обожавший все рулезное Шнобель. – Посмотрим, – задумчиво ответил я. – Вообще мне пора. Тебя подбросить? – Подбрось. – Шнобель догрыз петушка, послал Лазеровой воздушный поцелуй и побежал к джипу. Лазерова обиженно вернулась на скамейку. Мамайкина с интересом придвинулась к ней. Сейчас будет спрашивать про негра и Камерун. – Ладно, девчонки, – сказал я. – Вы идите свою историю зубрить, а мы домой поедем. У нас дела еще... – Какие это дела? – Мамайкина кокетливо взяла меня под руку. – Мужские. – Я высвободился и с самоуважением пошагал к машине. Забрался внутрь, запустил двигатель, подождал, пока Шнобель пристегнется, и не спеша откатил от дома. – Ну, ты, Кокос, даешь! – восхитился Шнобель. – Не боишься, что батый почикает? Я не ответил, прибавил скорости. – Зря ты взял эту тачку, – сказал Шнобель. – Поцарапаешь, потом не отвертишься... Шнобель принялся тыкать пальцем в панель музыкального центра, снова зазвучал джаз. – Ненавижу джаз. – Шнобель зевнул. – Буржуазная зараза. Музыка недорезанных мулов... Шнобель захихикал и принялся перебирать станции. – И вообще, вредная музыка... – говорил Шнобель. – Есть одна жуткая история. Про то, как один юноша взял у своего отца машину, чтобы покататься. Поехал, затем решил послушать джаз и упал с моста... Ибо сказано – сегодня он играет джаз, а завтра сдристнет в Гондурас... Эмиграция в Гондурас, об этом стоит подумать... Как прекрасны пески Гондураса... Я треснул Шнобеля по руке. Шнобель подул на пальцы, протер их о куртку. – Я поцарапал машину своего велосипедом, он рыдал как младенец... – сказал он. – А потом он порвал все мои журналы, такое скотство... С другой стороны, у этой машины очень хорошая система безопасности... – Может, квакать перестанешь?! – злобно спросил я. Шнобель пожал плечами. Но было уже поздно. В зеркале заднего вида мелькнули сине-голубые огни, раздался крякающий звук. – Накаркал, скотина. – Я ткнул Шнобеля в плечо. – Сам виноват, – огрызнулся Шнобель. – Теперь башку точно оторвут... – Не оторвут, – сказал я и прибавил скорости. – Ты что? – испугался Шнобель. – Ничего. Покатаемся просто. Шнобель нервно оглянулся. Мигалки не отставали. – Настырный попался, – сказал я и прибавил еще скорости. – Брось, Кокос, не дури, – испугался Шнобель. – Не будем гоняться... Я не ответил. – Это уже серьезно, – сказал Шнобель. – Они могут начать стрелять! – Я сброшу его в канаву, у меня тачка в два раза тяжелее... – Не дури, Кокос! – крикнул Шнобель. – Тогда уж точно вилы... – Ты же сам говорил, тут прекрасные подушки безопасности... Шнобель побледнел. Достал телефон. – Я позвоню своему отцу, – сказал он. – Он приедет... – Ты ремень пристегнул? – Не надо! – завопил Шнобель. Я резко снизил скорость и стал принимать вправо, но машина дорожного патруля пролетела мимо. По своим делам. – Везунчик, – сказал Шнобель. – Мне бы так, иван. Кстати, я тут кое-что узнал про новенькую... Выдающаяся личность, честное слово! – И что? – Как это что? Ты должен ее обаять в кратчайшие сроки! – Зачем? – Чтобы она не стуканула! Это же классика! – Да она и так не стукнет, – сказал я. – Мне показалось, она не из стукливых... – Стукнет, не стукнет, а подстраховаться надо, в таких делах нечего рисковать. Так что давай, действуй, обаяй! У нее, кстати, имя по твоей части. Аэрокосмическое. Ее зовут Лара, кстати. – Как? – Лара. Лариса. Если на наш язык переводить, то Чайка. Красивое имя. Летчицкое. Шнобель облизнулся. – Да и сама она ничего. Такая... Слушай, Кокос, бросай эту дуру Мамайкину... |