Онлайн книга «Кошки ходят поперек»
|
– Нет... – растерянно сказал Гобзиков. – Как я тут оказался только... Фашист принялся бродить по комнате. Остановился у окна. – Кто вы... – Видишь ли, – фашист сверкал золотыми часами, – мы представляем одну организацию... Что-то вроде всемирной ассоциации... Нас интересуют психические феномены... – Чего? – Психические феномены... – Расскажи нам, что произошло с тобой в последнее время, – перебил седой. – Не спрашивай, не удивляйся, просто расскажи. И мы отправим тебя домой. – Я... мы... решили... Гобзиков принялся растирать виски. – Заложите ногу на ногу, – посоветовал фашист. – Это вас успокоит. И расскажите о последних днях. – Это просто, – Гобзиков заложил ногу на ногу, – в последнее время я ничем особым не занимался... Гобзиков растирал голову. – Я хотел... хотел начать дрессировать Томагавка... – Томагавка? – переспросил фашист. – Это такая крыса, моя мама ее выкрасила в оранжевый цвет. Так вот, я собрался дрессировать Тома... Гобзиков гнал. Он гнал – у него не было никакой оранжевой крысы. – Нет-нет, – во второй раз перебил седой. – Что случилось в последний день. – А, понятно, – закивал Гобзиков. – Все было так. Мы с Совковым решили выехать на природу поискать хрущей... – Кого? – не понял фашист. – Жуков майских, – пояснил Гобзиков. – Только чтобы черноморов обязательно, черноморы круче. А еще лучше жука-альбиноса найти, японцы за каждого альбиноса дают тысячу... Гобзиков нес чушь про майских жуков-альбиносов, а эти двое слушали. Внимательно слушали. А я думал, что как-то все не так, мы ни с того ни с сего начали врать в унисон, хотя совсем об этом не сговаривались. Какое интересное совпадение получается... Гобзиков рассказывал: – Я полез на березу, смотрю – чага, а чага очень хорошо от запора помогает... Гобзиков врал. Врал совершенно самозабвенно и совершенно неожиданно, с талантом распространителя китайских пилюль для похудения. И ни слова не сказал про Лару. Ни слова. И тогда я понял, что Гобзиков тоже... Гобзиков не хотел подставлять Лару. Не хотел, чтобы она фигурировала. Молодец. Наверное, его предки были партизанами в брянских лесах. – Я эту чагу давай отверткой отковыривать, а тут дятел прилетел, – врал Гобзиков. – И как давай на меня смотреть. А потом как клюнет! – Тебя? – спросил седой. – Зачем меня, он же не людоед. Чагу клюнул. А я хотел отогнать его и поскользнулся. Полетел вниз, наверное, метра четыре пролетел и головой стукнулся. О пень. Закружилось все в голове, Совок меня взял и потащил куда-то. Потом не помню. А очнулся уже здесь. Когда меня домой отпустят, а? – Скоро. Где вы собирались с друзьями-то встретиться? – С какими друзьями? Совок, наверное, домой смотался, за родителями, скоро они сюда, наверное, приедут. А вообще-то для жуков еще рано, они в мае будут, но надо наметить места, подготовить ловушки. И соку хотелось попить, я люблю сок... Гобзиков работал под дурачка довольно удачно. Дурачок, дурачок, насри в кулачок... – Значит, вы поехали за жуками? – вкрадчиво спросил седой. – Ну да, за жуками, – подтвердил Гобзиков. – Их можно опускать в олово и полировать. Здоровские брелки к сотикам получаются... – И вы никого не видели? – спросил седой. – Видели одних уродов. Кородеров. Кору драли для лаптей. И один чувак был такой странный, ящериц зачем-то отлавливал. Типа китайца вроде бы. Эти китайцы всех-всех едят... – Понятно, – протянул седой, – я думаю, достаточно, да, доктор? – Вполне, – кивнул фашист, – вполне достаточно... Мы узнали все, что хотели. Он вытащил из внутреннего кармана серебряный стаканчик и плоскую фляжку. Налил из нее какой-то зеленоватой бурды, сунул под нос Гобзикову. – Витамины, – сказал он. – Примите, это полезно. От спазмов. Гобзиков послушно принял витамины, нагло бросил стаканчик на пол. Фашист выглянул в коридор, что-то крикнул. И почти сразу появились санитары. Гобзиков направился к выходу. – Подожди! – Ну? – Гобзиков выглядел не очень, витамины не сразу подействовали. – Как там Лариса? – спросил седой. Я чуть не свалился со своего бруса. Чего-чего, а этого я совсем уж не ожидал. Совершенно не ожидал. Тупость продолжалось. Валерка посмотрел на меня с недоумением. – Какая еще Лариса? – устало спросил Гобзиков. Не раскололся. Подарю ему антикварный спиночес. – Да нет, никакая... – Седой отвернулся. – Иди. Гобзиков вышел. – Ну, что вы думаете? – спросил фашист. – А вы? – Случай типичный, точно. – Фашист поднял с пола стаканчик. – Будем забирать? Он сказал это так скучно и обыденно, что я испугался. – Зачем? – так же скучно ответил седой. – Сами же говорите, случай типичный... Неудачный переход... нервное истощение, смехотун подцепил. Одним словом... Седой произнес незнакомый мне термин. Мрачный какой-то термин. Из занимательной психопатологии. – Пару недель витаминчиками поколют, установят личность – и... – Седой сделал жест, с каким обычно в кино злодеи отправляют в расход второстепенных положительных героев. – К папе с мамой его. Собирайтесь, Йодль, опять мимо. Так и есть, фашист настоящий. – Ну, не совсем мимо, – Йодль потер руки. – Мальчишка, конечно, врет, ни за какими они жуками не ездили. Я врунишек чувствую. Кстати, второго будем смотреть? Второй – это я, подумал я. Седой отрицательно помотал головой. Йодль сказал: – Мальчишки пытались проникнуть... через границу. Не знаю, с помощью чего, но это и не важно особо. У них не получилось. Это интересно... – С точки зрения статистики. Только с точки зрения неутешительной статистики. Им, конечно, не удалось до конца перейти границу... – Это еще неизвестно. – Йодль хмыкнул. – Может быть, они только что оттуда? Тепленькие. Знаете, третий раз сюда прилетаем... – И по округе уже ходят слухи про летающие тарелки! А мальчишки на эти слухи как на мед мухи идут. Тех, кто там побывал, сразу видно, вы же знаете. А это на самом деле обычные любопытные мальчишки... Вы сами были таким... – Когда состоял в «Гитлерюгенде», – закончил фашист. |