Книга Ночь наслаждений, страница 57 – Джулия Куин

Две недели. Это совпадает с тем днем, когда Энн вбежала в магазин Хоуби с таким видом, словно узрела призрак. Может, она шла забрать почту, когда столкнулась с таинственной особой, которую не хотела видеть?

– В любом случае, – продолжал владелец почтового дома, – она вернулась обратно несколькими неделями позже. В четверг. Она всегда приходит по четвергам.

Дэниел нахмурился. Энн исчезла в среду.

Дэниел оставил свое имя в трех почтовых домах и везде пообещал награду, если его уведомят о ее появлении. Но, кроме этого, он не знал, что еще делать. Как можно найти женщину в Лондоне?

Поэтому он шел, шел и шел, постоянно рассматривая лица в толпе. Но это все равно что искать иголку в стоге сена. Только все было еще хуже. Иголка, по крайней мере, была в сене. А Энн могла вообще покинуть город.

Но уже стемнело, ему нужно поспать, поэтому он потащился к Мейфэру, молясь, чтобы матери и сестры не было дома, когда он вернется. Они не спрашивали, что Дэниел делает каждый день с рассвета до позднего вечера, а сам он ничего не говорил. Но они знали. И ему было легче не видеть жалости на их лицах.

Наконец Дэниел добрел до своей улицы. Стояла благословенная тишина, и единственным звуком был его собственный стон, когда он поднял ногу на первую ступеньку крыльца Уинстед-Хауса. Вернее, было единственным звуком до тех пор, пока кто-то не прошептал его имени.

Он замер:

– Энн?

Из тени выступила трепещущая фигурка.

– Дэниел, – повторила она снова, и если она и сказала что-то еще, он уже не слышал. Мгновенно слетел со ступенек, и она оказалась в его объятиях. Впервые за неделю мир снова, казалось, утвердился на своей оси.

– Энн, – пробормотал он, гладя ее спину, ее руки, ее волосы. – Энн, Энн, Энн…

Похоже, он больше не мог сказать ничего. Только повторял ее имя.

И стал осыпать поцелуями.

– Где ты…

Дэниел осекся, неожиданно поняв, что у нее связаны руки, и осторожно, очень осторожно, чтобы не испугать ее накалом своей ярости, стал распутывать узлы у нее на запястьях.

– Кто это сделал с тобой? – прошипел он.

Она сглотнула, нервно облизнула губы и протянула ему руки.

– Энн…

– Человек, которого я когда-то знала, – выговорила она наконец. – Он… я… я расскажу тебе потом. Не сейчас. Не могу… мне нужно…

– Все хорошо, – успокоил ее он. Сжал ее руку и продолжал трудиться над узлами. Они были завязаны слишком туго, и Энн, возможно, еще ухудшила положение, когда пыталась освободиться. – Еще минуту, – попросил Дэниел.

– Я не знала, куда еще идти, – дрожащим голосом пояснила она.

– Ты правильно сделала, – уверил он, срывая платки с ее запястий и отбрасывая прочь. Ее начало трясти, и даже само дыхание было неровным.

– Не могу остановиться, – охнула она, глядя на свои подрагивавшие руки так, словно не узнавала их.

– Все будет хорошо, – кивнул Дэниел, накрывая ее руки своими и крепко сжимая, пытаясь унять дрожь. – Это всего лишь нервы. То же самое случалось и со мной.

Она подняла на него огромные вопрошающие глаза.

– Когда люди Рамсгейта гонялись за мной по всей Европе, – добавил Дэниел. – После того как я в очередной раз ускользал и знал, что пока нахожусь в безопасности. Что-то во мне словно отпускало натянутую тетиву, и меня начинало колотить.

– Значит, это пройдет?

Он ободряюще улыбнулся.

– Обещаю.

Энн кивнула, и в этот момент выглядела такой ужасающе хрупкой, что он с трудом удержался, чтобы не обнять ее, не попытаться защитить от всего мира. Вместо этого он позволил себе обхватить ее плечи и повести к дому.

– Давай лучше войдем внутрь.

Дэниела с такой силой одолели облегчение, страх и ярость, что он едва держался на ногах. Но, как бы там ни было, нужно увести ее. Она нуждается в его заботе. Возможно, нуждается в еде. А все остальное можно выяснить позже.

– Может, войдем черным ходом? – нерешительно спросила Энн. – Я не… не могу…

– Ты всегда пользовалась парадной дверью, – свирепо бросил он.

– Нет, дело не в этом, пожалуйста… – взмолилась она. – Я в таком состоянии. Не хочу, чтобы меня кто-то видел.

Он взял ее руку.

– Я тебя вижу, – тихо напомнил он.

Их глаза встретились. И он мог бы поклясться, что уныние и тоска в этих глазах стали таять.

– Знаю, – прошептала она.

Дэниел поднес ее руку к губам.

– Я так испугался, – признался он, обнажая душу. – Не знал, где тебя найти.

– Прости. Больше так не сделаю, – пообещала Энн.

Но что-то в ее извинении вызывало неловкость. Что-то чересчур покорное. Чересчур нервное.

– Я должна спросить у тебя кое-что, – сказала она.

– Скоро, – пообещал он, ведя ее по ступенькам и поднимая руку. – Подожди секунду.

Дэниел заглянул в холл, уверился, что все спокойно, и знаком велел ей войти.

– Сюда, – шепотом велел он, и вместе они бесшумно взлетели по лестнице в его комнату.

Но как только за ними закрылась дверь, Дэниел растерялся. Он хотел знать все. Кто сделал это с ней? Почему она бежала? И кто она на самом деле? Он жаждал ответов. Жаждал немедленно.

Больше никто не посмеет так с ней обращаться. Никто. Пока он жив и дышит.

Но сначала ее нужно согреть, дать ей отдышаться. Пусть позволит себе осознать, что она в безопасности. Он бывал на ее месте. Раньше. И знал, что это такое – быть в бегах.

Дэниел зажег лампу. Потом еще одну. Им нужен свет. Обоим.

Энн неуклюже жалась у окна, растирая запястья, и Дэниел, впервые за этот вечер, стал ее рассматривать. Он знал, что она растрепана и в ужасном состоянии, но облегчение от того, что он наконец ее нашел, помешало понять, до какой степени. Волосы с одного бока были заколоты, но с другого выбились из узла и повисли прядями, щеку залил синяк, отчего его кровь похолодела.

– Энн, – выдавил Дэниел, пытаясь найти слова, чтобы задать вопрос. Тяжелый, но необходимый вопрос. – Сегодня вечером… Тот человек… он…

Он не мог выговорить это слово. Оно застряло на языке и имело вкус кислоты и бешенства.

– Нет, – ответила она со спокойным достоинством. – Он бы сделал это, но нашел меня на улице и…

Она отвела взгляд и зажмурилась, словно старалась отсечь воспоминания.

– Он сказал мне, что… сказал, что собирается…

– Тебе не нужно ничего говорить, – поспешно перебил он.

По крайней мере не сейчас, когда она так расстроена.

Но она покачала головой. В глазах стыла решимость, которой он не мог противоречить.