Онлайн книга «Дуэль на троих»
|
– Между прочим, кто-то присягал Наполеону, – напомнила мне эта боевая красавица. – Какой-нибудь слабоумный, – пожал я плечами. – А я обязан оберечь свою невесту. – Заключили новое пари? – фыркнула она насмешливо и зло. И пошла назад, отмахивая опустошенным ведром, которое, явно в поддержку хозяйки, яростно заскрежетало. – Между прочим, – отобрал я у надменной панночки столь немузыкальный инструмент, – кто-то еще семнадцать лет назад отдал мне руку и сердце! Тася приостановилась. – Какое свинство – напоминать мне о моем возрасте! Я сам вдруг начал злиться: – Ах простите, всё это было как вчера! Годы пронеслись как один день! – Правда? Я вдруг увидел, что Анюта принимает мою ироническую куртуазность и злую пародию на политес всерьез… Она сделала ко мне робкий шаг и, глядя снизу мне в глаза своими огромными озерами, тихо переспросила: – Правда, да? – Правда, – ответил я так же тихо. – Просто… этот серый день тянулся целую вечность… Аня вдруг грустно усмехнулась, отворачиваясь. А я в ответ встряхнул ее и быстро договорил: – …которую я уже не помню! Наши лица неотвратимо сближались… Фитили вокруг нас тлели… Все огни на свете зловеще стремились к своим ящикам с порохом… Фрол и дед Митя проливали спьяну свои ведра мимо взрывчатых веществ… Пули свистели по неимоверным кривым, как свихнувшиеся императоры… А мы целовались, да и всё. И в небесах гремел гром, и обрушивался на уставшую от войны землю божественный ливень. И в мгновение ока гасил все фитили и запалы. Чтобы нам уже когда-нибудь поцеловаться. Затянутая пеленой живительного дождика по окоему догорала ярко-желтой и малиновой, и красной опадающей листвой сгоревшая Москва. В город, втекая с юга во все улицы, вступали русские войска. И, сказать по чести, мне было уже неважно, что там приключилось с баснословным кладом прадеда, разыграли ли его в орлянку или просто растащили по своим станицам казаки… Важнее было, что едва ли теперь моего милого отца обеспокоят страшные парижские долги. А еще важнее то, что аккуратно забинтованный и выпивший немного водочки папаня сидит теперь спиной к бойнице под моросящим дождиком, и отовсюду слышна нам с Тасей его самая тоскливая в мире гармоника и самый грустный голос, напевающий: «Среди долины ровныя, на гладкой высоте…» |