Онлайн книга «Таежный гамбит»
|
— Керосинка одна у вас! — генерал ткнул пальцем в слабо коптящий светильник. — А что там творится — не видно. Как мы это упустили?.. Срочно к люку керосинку, чтоб все видно было! — Лександра Петрович, да не было никого, — пытался убедить генерала Маджуга. — Люди-то мои не отемнели [15] еще! Увидят и не в такой тьме! — Увидеть-то увидят, не сомневаюсь, — задумчиво произнес Мизинов. — Да только могут не услышать. — Мои-то? — Видишь ли, Арсений, забайкальцы, конечно, — зоркие, чуткие люди. Но есть похлеще их, ты уж не обессудь, кто не только барабан в сердечко, как ты говоришь, но даже муху пролетевшую — и ту услышит. — Кто же это? — опешил Маджуга. — Мы на чьей земле живем? — вопросом ответил Мизинов. — На манджурской, выходит, — пожал плечами Маджуга. — Ну вот. А маньчжуры чем испокон занимаются? — В фанзах живут, — ответил хорунжий. — Бабы по хозяйству, а мужики в лесу всю жизнь, на охоте… — А охотники обладают острым… — Слухом, знамо дело… Это что же получается… — залепетал было Маджуга, но Мизинов прервал его: — Скверно получается, Арсений. Едем на Пристань! Живо! А вы, — обернулся он к казакам, — зовите Кандаурова. Ревизию здесь самую дотошную! Замок сменить. Новый у Зарядько возьмите, скажите, я приказал. Ключ Кандаурову, потом заберу! Поехали! — бросил он хорунжему. Обратно неслись взапуски. Мизинов посадил Маджугу на козлы и передал ему вожжи, чтобы по пути спокойно все обдумать. Хорунжий поначалу нахлестывал Бурку что есть мочи, пока генерал не одернул его: — Полегче, Арсений! Ты не только лошадь загонишь, но и мои мысли порастрясешь! Маджуга умерил пыл и, обернувшись, спросил Мизинова: — Так что это выходит-то, Лександра Петрович? Значит, этот китайчонок ваш пакостит? Говорил ведь вам — не привечайте его! — Он не знает про золото, Арсений, — успокоил Мизинов, но так неуверенно, что, похоже, и сам сомневался в сказанном: — Хотя, возможно, проведал как-нибудь… Прискорбно, но, видимо, я прав — подлость в природе человеческой… — Да я бы ему за такие дела, знаете что?! — вспыхнул хорунжий, потряс кнутом в воздухе и снова легонько опустил его на спину и без того взмыленной Бурки: — Давай, родимая, помалясь!.. Э-эх, люди! Хлебом не корми — дай напакостить! Я вон надысь [16] купчишке одному помог от пьяных китайцев отбиться, а то б замордовали его совсем. Они ведь ноне-то, как не стало нашей собственной охраны на дороге, совсем буйными стали. Так что бы вы думали? Он сам же меня и обругал за то, говорит: «Теперь, такой-сякой, у меня работать на складе будет некому!» А у самого рожа что слива переспелая, того и гляди отвалится, уж так созрела, так созрела! — Маджуга весело, в полный голос захохотал, в который, наверное, раз вспоминая ту пьяную драку. — Ты бы поменьше ввязывался в разные приключения, — упрекнул Мизинов. — Не хватало нам еще лишних проблем. Сам ведь знаешь, какая ответственность на нас. — Еще бы не знать, Лександра Петрович. Да вы будьте покойны — с моими станичниками ничегошеньки с хранилищем нашим не станется, один Кандауров чего стоит! Ему проще шипишку подкараулить, чем предать, не такой он человек, мой Спиридон Лукич… — Ей-Богу, Арсений, чтоб тебя понимать, надо толмача при себе держать. Ну что вот ты сейчас сказал? Какое такое выраженьице опять ввернул, а? — Шипишку-то подкараулить? — дружелюбно улыбнулся Маджуга. — Да просто все — помереть, одним словом, по-нашему. Я к чему. Спиридону Лукичу — ему, значит, легче помереть, чем предать того, кому один раз поверил и доверился. — Он ведь на Кавказе служил в германскую? — Там. В пластунах. В разведку как-то их спосылали, в дальнюю. В самую Персию. Так добрались аж до этой, как ее… ну, где рай-то земной… — В Месопотамию, наверное? — рассмеялся Мизинов. — Во-во, туда! И встретились, значит, с агличанскими войсками, что и было им наказано. То бишь, как это по-военному-то, Лександра Петрович? — Установили контакт с передовыми частями англичан. Они были нашими союзниками в той войне. — Были, Лександра Петрович, одно слово что были! Где они таперича? Нет чтобы помочь по старой памяти… — Всяк любит каштаны из огня таскать чужими руками, Арсений. Да и в минувшей войне… Мизинов не договорил. Папаха слетала с головы Маджуги и ударилась в лицо генералу. Лошадь брыкнула в сторону, а вдалеке отчетливо всхлипнул плескучий выстрел. — Тпр-р-р-р! — хрипел Маджуга, натягивая поводья и заваливаясь за облучок. — Лександра Петрович, живы? — Жив, Арсений, твоими молитвами, — Мизинов даже пригнуться не успел, понимая, что теперь и незачем: выстрелы исподтишка никогда не повторяются. Маджуга выскочил из брички, под огромными сапожищами захрустела дресва [17]. — Из трехлинейки, — пробормотал он, подобрав папаху и натягивая ее на затылок. — Издалека, — кивнул Мизинов. — Ближе подобраться не рискнули. — А может — не смогли? — Кто бы им помешал? Хотели бы убить — непременно подкараулили бы. Хоть за тем вон взлобком. Ан, нет, не посмели. Выходит, просто пугают нас. Но зачем? — Мизинов уже обращался не столько к хорунжему, сколько размышлял вслух. Он знал по опыту: решение нужно принять в первые же секунды после непредвиденного события. Как правило, это решение и оказывается верным… — Однако нет, не пугают, Арсений, не пугают, — через секунду-другую уверенно резюмировал Мизинов. — Откуда пуля пришла? Маджуга снял папаху и покрутил в руках. — Вот дырка-то, — показал он. Под самой кокардой зияло аккуратное пулевое отверстие. — Смотри, что получается, — Мизинов влез на козлы и взял вожжи в руки. — Ты сидел, верно? — Ну да. — Теперь смотри. Мы с тобой примерно одного роста. На каком уровне сейчас моя голова? — На уровне лошадиной гривы, Лександра Петрович. — То-то и оно! Стреляли не в тебя, могу успокоить. Впрочем и не в меня… — В кого же тогда? — оторопел Маджуга и стал озираться по сторонам. — Ты прав, Арсений, третьего здесь нет, — улыбнулся Мизинов. — Но нет третьего человека, — он сделал ударение на последнем слове. — Любите вы, Лександра Петрович, загадками говорить, — скривился Маджуга в простоватой гримасе. |