Книга Таежный гамбит, страница 53 – Юрий Достовалов

— Благословенный край, — промолвил он. — Непуганый. Не тронутый войной.

— Увы, Александр Петрович, теперь следует об этом забыть, — посочувствовал Куликовский. — Впереди бои. И жестокие, полупартизанские.

— Так что же, мои горные пушки, сдается мне, могут не пригодиться? — спросил подъехавший к ним капитан Брындин.

— Не спешите радоваться, господин артиллерист, — Куликовский посуровел. — Я уверен, что красные не станут сквозь пальцы смотреть на нашу одиссею. Наш рейд для них, что заноза в мягком месте. Представьте — в тылах, в суровых природных условиях. Это ведь вам не Сальские степи, где добровольцы были видны, как яйцо на блюдечке ^[45]. Следовательно, ваши пушки, господин капитан, еще ох как пригодятся. Дальше опять пойдут горы, от Амги до Кербинской возвышенности — сплошные сопки да увалы. Горные пушки будут как раз кстати. Их ведь можно использовать как гаубицы? — пытливо посмотрел он на Брындина.

— При желании можно, конечно, — кивнул тот.

— Сказать по совести, капитан, особенного желания у меня не возникает, — приуныл Куликовский. — Скорее необходимость.

— Она-то и ведет нас в бой, несмотря на лишения и потери, — вмешался Мизинов. — Необходимость умереть за родину, необходимость бороться с отребьем за ее счастье — не высшая ли это свобода, господа? Так что — «ура» необходимости!

Отряд уже входил в Верхнее Тамбовское. Село было большое. Из края в край раскинулось оно версты на три — с одного конца другого не видать. Входили с юга. Когда последние обозы уже вошли в село, голова отряда еще не достигла его середины. На постой разместились кучно — по десяти человек в каждую избу. Крестьяне не возражали, благо что староста, ветеран японской войны, накануне обошел каждый двор, призывая односельчан к пониманию, то есть к «патритизму». Сам Мизинов со штабом остановился в его большом доме, в специально отведенной комнате, отгороженной от остальных глухой стеной и имевшей отдельный вход со двора.

— Так что не потревожите, ваше превосходительство, располагайтесь на покой, — говорил хозяин, пожилой бородатый мужик на деревяшке вместо левой ноги.

— Благодарю. Но не для покоя мы пришли сюда, хозяин, — ответил Мизинов. — Вот паромщики наладят переправу — сразу же выйдем.

— Наладят, всенепременно наладят! — кивал хозяин. — Я им еще утром, как только завидели вас на горах, указаниев-то надавал. Ну а пока отдохните все же малость. Амур-то преодолеть — тоже силы нужны… А то бы, может, дождались, пока намертво станет, а?

— Нет времени, отец, ждут нас на той стороне очень.

— Когда так, оно, конечно, надо поспешать, — согласился хозяин. — Я вам дам в паромщики самых толковых рыбарей наших, Семку да Васятку. Уж с имя-то хоть на край света! Могут даже куда подальше вас проводить.

— Далеко, пожалуй, не стоит, а вот если бы ты дал кого-нибудь в помощь моим разведчикам, чтобы на той стороне все как следует выведать, был бы тебе очень признателен.

— Дам, ваше превосходительство, дам. Да только что на той стороне-то? Там вплоть до самой Амги никого отродясь не бывало. Даже в нынешнем году, уж на что постреливают кругом, и то в тех краях — тишина.

— И все-таки надо разведать, отец, я не имею права вслепую вести тысячи людей неведомо куда. Даже переправляться через Амур не имею права, потому как река широкая, и при внезапном налете мы вполне рискуем оказаться в положении живых мишеней.

— Понимаю, понимаю, — согласно покачал головой старик, — дело военное. Сам в каких только переделках не бывал!

— А где ноги-то лишился?

— Да под Ляояном ихним, будь он неладен! — выругался хозяин. — Так пошел японец бомбить наши позиции, что мы даже опомниться не успели, как весь полк исколошматили на котлеты…

— Вот видишь, разведка, видимо, плохо работала? — подсказал Мизинов.

— Какая там разведка в те времена! — отмахнулся старик. — Порой не знали даже, где соседний полк, то ли наступает, то ли отступает. А может, и вовсе бежит. Не приведи Господь ищо раз такой войны. Не война — позорище!

— Так, значит, организуешь моим разведчикам проводников?

— Будьте спокойны, ваше превосходительство, выделю. Да хоть тех же Семку с Васяткой! Они наизусь знают каждую тропку аж до самого Эворона и дальше, к Амге.

— Пусть будет так, — согласился Мизинов и обратился к Яблонскому: — Сразу и займемся разведкой, Евгений Карлович, чтобы времени не терять. Потом и отдохнуть можно…

Через пару часов, дав бойцам немного поспать, Мизинов отправил разведку за Амур. С Васяткой и Семкой, парнями лет двадцати, вооруженными охотничьими ружьями, отправились трое офицеров капитана Жука — подпоручики Межиров и Пронин и прапорщик Чухно. Переоделись в крестьянскую одежду, с собой взяли кавалерийские карабины, наганы и довольствия на три дня. Мизинов дал указание разведать дороги к озеру Эворон, наметить безопасные маршруты следования стрелков и артиллерии. Мизинов приказал им вернуться через трое суток. Более длительного отдыха он не мог позволить ни себе, ни отряду. Коней не брали: идти предстояло скрытно, двадцать верст не расстояние, а в боевых качествах офицеров Мизинов уже имел возможность убедиться.

Переплывали Амур на небольшой лодке, в борта которой то и дело била волна с крупными, в размер градин, кусками шуги ^[46]. Грести было трудно. Васятка и Семка, меняясь поочередно на веслах, то и дело шепотом переругивались.

— Язвить тя в рот-от! — ворчал Васятка. — Того и гляди снесет!

— Ледостав скоро, — спокойно вторил Семка. — А ты взял бы левее, в аккурат течение бы и прибило к Свиному Уху.

— А я куда, по-твоему, беру? Туда и беру, глянь-кось!

Противоположного берега, однако, достигли без приключений. Привязав лодку в кустарнику, парни нырнули в бурелом, начинавшийся уже метрах в пяти от берега. Офицеры последовали за ними. Шли молча, офицеры вешили тропки прутиками с цветными тряпочками, набрасывали кроки ^[47] местности. Парни с любопытством наблюдали за художеством офицеров, молча переглядываясь и улыбаясь безусыми ртами. А про себя дивились, до чего ж выходит складно и похоже.

Спускались сумерки. От Верхнего Тамбовского удалились уже верст на пятнадцать. Заночевать решили в неглубоком распадке, укрывшись шинелями. Перед сном плотно поужинали. Офицеры вытащили из мешков тушенку, хлеб. Семка и Васятка, подмигнув им, угостили спутников вкусным подкопченным салом. В караул встали Васятка с Прониным. Через три часа их должны были сменить Семка и Чухно. Еще через три — Пронин с Межировым.