Книга Шанхай. Книга 2. Пробуждение дракона, страница 110 – Дэвид Ротенберг

Максимилиан был уверен, что Убийца бросит фотоаппараты в костер и покончит с их затеей, но этого не случилось.

— Может, завтра дождя не будет, — сказал тот, взяв свой аппарат.

Семь ночей они фотографировали ужасы Нанкина, а на восьмую ночь встретились с одним человеком. Тот назвался капитаном, но ни у кого не возникло и тени сомнения в том, что он пират.

— Можно ли доверять ему? — спросил Максимилиан. — Доставит ли он фотографии Чарльзу Суну?

Убийца ухмыльнулся и отвел мужчину в дальний конец комнаты.

— Отвернитесь, — приказал он своим людям.

Когда мужчины выполнили приказ, Убийца снял рубашку. Увидев кобру на его спине, капитан хрюкнул от страха.

— Если эти снимки не попадут в руки Чарльза Суна, — сказал Убийца, достав из кармана первую пачку снимков и сразу указав на вторую: —…а эти — к Цзян, обещаю, что ярость кобры обрушится на тебя и твоих сыновей. Понятно?

Пират кивнул — сделка была заключена.

Но дневные ужасы продолжались. Только к вечеру японцы прятались, чтобы затаиться и ждать, смерть, которая подкрадывалась к ним из темноты.

И каждую ночь Гильдия убийц наносила новый удар.

Дни сменяли друг друга, но ничего не менялось.

— Наверное, фотографии не попали по адресу, — предположил Максимилиан.

— Возможно, — рассеянно откликнулся Убийца, но на уме у него было другое.

Он предполагал, что, скорее всего, пропасть между коммунистами и Гоминьданом оказалась такой ширины, что перекинуть через нее мост не помогли даже свидетельства кошмаров, творившихся в Нанкине.

— Мы должны устроить зону безопасности, убежище, — сказал Максимилиан. — Место, где можно будет укрыть оставшихся жителей от японцев.

— И как же это сделать? — спросил Убийца.

Подождав и не получив ответа, он наточил свой свальто, улегся в углу и свернулся калачиком, надеясь выспаться перед ночной работой.

У Максимилиана не было ответа на этот вопрос, но он чувствовал, что вскоре отыщет его. Каждую ночь с тех пор, как они обзавелись фотоаппаратами, он лазал по крышам, отмеряя очень большие расстояния, и маршруты, которыми он передвигался, странным образом были знакомы ему. В первую ночь он обнаружил на вершине холма в городском парке высокий шест. Следующей ночью нашел еще два таких же шеста, которые вместе с первым образовывали идеальный равносторонний треугольник. Утром он спросил Убийцу о предназначении этих шестов.

— Это наблюдательные башни или что-то в этом роде, — пожав плечами, ответил тот. — Ходят невероятные истории о каком-то генерале фань куэй из тайпинов, который летал между этими шестами на веревках.

Следующей ночью Максимилиан снова вышел на улицу. Держась в тени, он направился к самому западному из шестов. Подойдя к нему, Максимилиан дотронулся до шеста и почувствовал необъяснимый трепет. Какая-то странная вибрация передалась через руку прямо в сердце. Опустив взгляд, Максимилиан увидел, что его руки сжаты в кулаки, а во рту он ощутил вкус крови. Он был готов к драке. Нет — жаждал драки! Подраться было не с кем. Максимилиан попятился от шеста и наткнулся каблуками на кромку тротуара. Повернувшись, он посмотрел на нее, потом пнул кромку ногой. Послышался отчетливый звук, означавший, что внизу — пустота. А потом он ощутил запах. Пахло маслом.

Еще две ночи ушло у него на то, чтобы найти вход диаметром в полфута в боковой стенке придорожной сточной канавы, и одна — на то, чтобы расширить его. Максимилиан забрался внутрь и пополз вперед. Подземный лаз вел прямо ко второму высокому шесту, а оттуда — к третьему.

Но запах масла исчез.

Максимилиан, не торопясь, вернулся к первому шесту и громко рассмеялся. Если только здесь не было какого-то насоса, жидкость — что бы это ни было — должна была течь по подземному каналу под воздействием естественной силы тяжести. Значит, остается лишь найти самую высокую точку на пересечении воображаемого треугольника, который образуют шесты, и копать.

Целая ночь потребовалась Максимилиану, чтобы найти нужное место, и еще три ночи он копал. В итоге он все же нашел источник масляного запаха — огромный резервуар, наполненный маслом. Густую жидкость в нем удерживала простая деревянная заслонка, которую можно было легко сбить камнем. Подходящий булыжник нашелся тут же — он удобно лежал, словно нарочно положенный под правую руку и дожидающийся своего часа.

* * *

Цзяо Мин спряталась в здании, где раньше помещался буддистский храм. Пожилая супружеская пара, оставшаяся, чтобы присматривать за домом, пожалела ее и изо всех сил пыталась помочь. Но рана девушки воспалилась, и не прекращающийся жар грозил отобрать у нее ребенка.

* * *

В поддень следующего дня Максимилиан и Убийца сидели напротив друг друга, а на столе между ними стояло блюдо с холодным рисом. Юноша рассказал о найденном им резервуаре с маслом.

— И как ты собираешься использовать свою находку?

Максимилиан задумался: «Драконы Комодо контролируют улицы Небесной столицы. Что может напугать дракона?» И тут же понял: огонь.

«Но еще сильнее, чем огонь, — благочестие», — прозвучал в его мозгу смеющийся голос.

— Ты не можешь продолжать действовать так же, как действовал раньше, — заговорил Максимилиан. — Помощь не придет, это очевидно, и вскоре китайцы, которые знают о нашем местонахождении, выдадут нас японцам. Спасая своих жен от насилия, а детей от кипящего котла, они выстроятся в очередь, чтобы сдать нас. Ты ведь сам знаешь это.

Убийца кивнул и взял пригоршню риса.

— Так ты поможешь мне использовать масло, чтобы устроить убежище?

Убийца молчал добрых десять минут, а потом снова кивнул и протянул юноше правую руку, на которой не хватало двух пальцев. Максимилиан пожал протянутую руку, и мужчины посмотрели друг другу в глаза.

— Вот и хорошо, — сказал Максимилиан. — А теперь, может, настало время, чтобы ты назвал мне свое настоящее имя?

Убийца снова надолго задумался, а потом, к удивлению Максимилиана, проговорил:

— Лоа Вэй Фэнь. Теперь меня зовут Лоа Вэй Фэнь.

* * *

Цзяо Мин с трудом добралась до берега великой реки, разбросала ветки, которыми была прикрыта лодка, и столкнула ее в быстрые воды Янцзы. Стоя на корме утлого суденышка, она вдруг почувствовала, как по ногам течет что-то горячее, и, опустив глаза, увидела, что ее шаровары и халат насквозь промокли.

— Воды отошли… — только и смогла пробормотать она, шагнула вперед и, едва не разбив голову о планшир, упала на мокрые доски днища. Так она и лежала, когда новая жизнь внутри нее стала выбираться к свету.

Цзяо снился странный сон. Она находилась на огромной городской площади. Таких больших площадей она отродясь не видела. Там было много людей — молодых, ровесников ее и Чэня. Они громко пели и что-то выкрикивали. А еще там находился ее ребенок, но не такой, каким он был сейчас, в ее чреве, а такой, каким станет, когда вырастет. Он стоял совершенно один перед огромным японским танком. Нет, не перед японским. Перед китайским танком. Он просто стоял с цветком в руке. И тут вся колонна китайских танков, словно уткнувшись в невидимую стену, остановилась.