Книга Хольмгард, страница 67 – Владимир Романовский

— Кто желает? Кто желает? — скандировал импресарио. — Одна гривна против десяти! Кувалда — лучший кулачный боец в мире! Победить его равносильно присвоению тебе звания лучшего! Кто желает?

— Гривна против пятнадцати, — сказал Дир, перегибаясь через загородку.

Чья-то рука легла ему на плечо.

— Не дразни их, — сказал Гостемил. — Люди заняты делом. Деньги зарабатывают.

— А мне-то что, — возразил Дир. — Предлагают, и я тоже предлагаю.

— Зачем?

Дир помялся.

— Нужны деньги. У тебя нет ли четырнадцати гривен?

— С собою нет.

— А дома?

— Не знаю. Может и есть. К вечеру точно будут.

— К вечеру мне не нужно. Мне нужно сейчас.

— Зачем? — спросил Гостемил удивленно.

— Нужно. Так что же! — крикнул Дир. — Гривна против пятнадцати! Кувалда, говоришь? Вот с Кувалдой и буду драться! Пятнадцать гривен!

— Он тебе башку твою дурную снесет, — спокойно сказал Гостемил.

— Отстань.

— Как ты сказал? — импресарио приблизился к ним. — Пятнадцать?

— Именно. За десять я с ним не буду кулачиться. А за пятнадцать — почему бы и нет. Вот гривна.

Импресарио оглядел Дира и усмехнулся.

— Правила знаешь?

— Какие?

— Действовать можно только кулаками. Не хватать, не наваливаться телом, не обнимать, ногами не бить.

— Это старинные правила.

— Самые лучшие.

— Согласен, — сказал Дир.

— Дир, не дури, — предупредил Гостемил.

— Я и не дурю.

Гостемил вздохнул и, подумав, что дальнейшие попытки убедить дурака бессмысленны и утомительны, замолчал и стал наблюдать за действом.

Дир перелез заграждение и вышел к центру. Кувалда был чуть выше его, но шире туловищем. Дир и не знал, что такие широкие люди бывают, топчут землю. Псковитянин Кувалда, надо же.

— До первого падения, — добавил импресарио. — Ниже пояса не бить.

Дир кивнул.

Кувалда поглядел на него, улыбаясь.

— Я тебя не очень сильно, — сказал он медленно. Возможно, ему было трудно выговаривать слова. Может, у него язык тоже сделан был из неестественно больших мускулов.

Бойцы встали в позицию. Богатырское телосложение Дира и рост его как-то потускнели слегка на фоне Кувалды. Люди вокруг восторженно загудели.

Скинув сленгкаппу, Дир бросил ее через заграждение в направлении Гостемила. Гостемил сделал вид, что ничего не заметил, и сленгкаппа упала на землю.

— Ну ты чего? — возмутился Дир.

— А?

— Почему не поймал сленгкаппу?

— Ты меня, кажется, с Годриком перепутал, — сказал Гостемил.

— На равных, на равных, — пробурчал Дир, вспоминая давешний разговор с Хелье, и встал в позицию.

Кувалда спокойно ждал. Дир понял, что противник не собирается нападать первым. Тогда он чуть присел, мотнул головой, подскочил к противнику и нанес первый удар. Кувалда закрылся одной рукой, запястье пришлось на запястье, и кулак Дира не достал до головы супостата. Кувалда улыбнулся. Дир ударил его в живот и снова наткнулся на защиту.

Да, умелый парень, подумал Дир. И силища какая. Такие удары должны доходить до цели, прикрывайся, не прикрывайся. А тут нет. Сейчас мне придется туго. Жалко нельзя действовать ногами. Очень жалко.

Тут Кувалда нанес первый удар — ленивый, как от мухи отмахивался, но Дир едва успел увернуться. Кулак Кувалды скользнул мимо, слегка задев ухо Дира, и Дир оценил этот удар. Силой гада не побьешь, понял он, чувствуя, как туман в голове сгущается. Он отступил на два шага, тряхнул головой, посмотрел по сторонам, и неожиданно метнулся к Кувалде. Последовала очередь яростных ударов, и шестой, слева, с подпрыгом, достиг цели — Дир попал Кувалде чуть ниже глаза в скулу. Кувалда качнулся, воспринял противника всерьез, и перешел в наступление. Дир, ловкий, гибкий несмотря на телосложение, уворачивался, уходил, приседал, перемещался, ища открытые места в защите противника, отвечая короткими ударами. Один раз он попробовал остановить удар в ребра, подставив локоть, и боль, которую он почувствовал, дала ему понять, что делать этого больше не надо. Кувалда наступал. Дир, метнувшись в сторону и не давая Кувалде времени повернуться, проскочил, пригнувшись, у него под локтем и нанес удар снизу по челюсти. Кувалда качнулся, отступил на два шага, но не упал. Глаз у него начал заплывать, и был он заметно озлоблен. Дир, не давая ему опомниться, атаковал напрямую, круша защиту — один за другим удары, каждый из которых уложил бы, вроде бы, любого противника, достигали цели, но Кувалда все не падал. И Дир, начавший уставать, потерял самообладание. В ярости, забыв обо всем, он замолотил кулаками куда попало — и пропустил главный удар, пришедшийся ему рядом с ухом, прямой справа.

Дир рухнул на землю.

Кругом восторженно закричали, загикали, затопали. Дир с трудом очухался, приподнялся на руках, снова упал, снова приподнялся, и в конце концов, сориентировавшись в качающемся пространстве, встал в полный рост.

— Ты достойный противник, — выговорил Кувалда.

Дир тяжело дышал. Вытерев лоб рукавом, потрогав щеку, потоптавшись на месте, он заковылял было к заграждению, как вдруг непреодолимая ярость охватила его. Кувалда видел ярость, знал, что будет дальше, был к этому готов. Но это его не спасло. Дир ринулся на него, поймал встречный удар, схватил Кувалду за запястье и ударил его ногой под колено. Кувалда взвыл, а Дир, беря горло победителя в захват, въехал ему коленом в пах, локтем под дых, нырнул ему под мышку и, яростно крикнув, оторвал Кувалду от земли. На него бросились остальные бойцы — спасать Кувалду. Крутанувшись на месте, Дир бросил обидчика на землю, в последний момент решив не ломать ему спину или руку. Кувалда приземлился на арсель, вскочил и, увидев зловещую улыбку Дира, хотел было драться, но его держали.

— Не попадись мне на улице, — сказал Дир и пошел к заграждению.

Гостемил, изменив своему принципу, подал ему сленгкаппу.

— Герой, — сказал он. — Но глуп.

— Отвяжись.

— Не огорчайся.

— Отстань, тебе говорят.

— Тебе действительно нужны эти пятнадцать гривен?

— Отвяжись же!

— Ладно. Эй, вы там! Ставка та же, пятнадцать гривен против одной! Сойдет?

Импресарио задумался, но Кувалда, озлобленный, с заплывшим глазом, готов был кулачиться хоть со всем белым светом.

— Да! — закричал он. — Иди сюда! Иди, иди!

Даже Дир удивился и ошарашено посмотрел на Гостемила.

— Не ходи, — сказал он. — Что ты! Тебе, высокородному, это как-то даже не к лицу.