Книга Anamnesis vitae. Двадцать дней и вся жизнь, страница 156 – Татьяна Шарпарь

– Странный у вас способ запоминания чисел, – удивился Константин Петрович.

– Да я так привыкла. У меня в самом начале работы все дни недели перепутывались. День, когда было дежурство, у меня всегда был понедельником, а выходные – суббота и воскресенье. Вот так-то. Поэтому я дни недели не запоминаю, только числа.

– Спасибо, Наталья Сергеевна. Вы сами не знаете, как много сегодня рассказали.

– Я давно бы все это рассказала, только не спрашивал никто.

– А Алексей вам фоторобот не показывал? – Фоторобот? Точно, был же фоторобот.

Наталья снова взяла в руки фотографию Анны Корчак и с удивлением спросила:

– Как же я ее сразу не узнала? Если бы сегодня мне этот фоторобот показали, я бы узнала, конечно. Конечно, узнала бы. Как же так?

– Не расстраивайтесь, Наталья Сергеевна. Память человека – это сложный механизм. Вы врач, не мне вам объяснять, что для того, чтобы вспомнить что-то, надо создать соответствующую обстановку. Там, где вы сейчас живете, обстановка для вас непривычная, вы, наверное, беспокоитесь о дочери, вынужденно не работаете. Так что все объяснимо.

– Спасибо, успокоили. А то я думала, что память теряю.

Она помялась и спросила:

– А долго мне еще на конспиративной квартире жить?

– Думаю, в ближайшие дни все закончится.

Наталья повеселела, улыбнулась и каким-то очень женственным движением поправила прическу. Константин Петрович крякнул, собрал свои бумаги и открыл дверь кабинета. В него сразу же вошли Алексей, Маша и Анатолий.

«Караулили за дверью, что ли?» – подумал следователь.

Похоже, караулили, потому что сразу подошли к Наталье, как будто не видели ее несколько лет.

По довольному виду следователя Алексей понял, что все хорошо. Наверное, Наталья рассказала что-то важное, и это поможет изобличить убийцу. Мужчины обменялись взглядами. Константин Петрович еле заметно кивнул. Теперь надо принять правильное решение. Можно оставить Наталью здесь. В квартире ее брата безопасно и чего уж, более комфортно. Ей в такой обстановке жить привычнее. К тому же и подруга ее тут. С другой стороны, а вдруг? Еще не до конца все ясно, не до конца. Не верит он, что Анна Корчак действовала в одиночку. Откуда «жучки» в квартире Ивана? Кто надоумил Лидию Машкову отравить вино в той же квартире? Кто убил участкового? И кто отравил охранника? Ей одной это не под силу, просто физически невозможно. Потом, способы убийства разные. Супругов Горчаковых и Михаила Коваленко, может быть, она. А куда деть пистолетный выстрел в участкового Фомина? Да и Михаила Коваленко тоже не она, как же он забыл? У нее алиби тверже некуда: ее таксист повез от дома Ивана, а через некоторое время Коваленко уже отравили. Или она вернулась? Надо найти частника, с которым они ехали из аэропорта и спросить, где он ее высадил. Все-таки как быть с Натальей? Прямо сейчас точка невозврата. Или она остается у брата, или едет с ним.

Наталья что-то быстро говорила подруге, держа ее за руку. Та смотрела на нее одновременно удивленно и озабоченно. Потом они быстро обнялись, и Наталья стали оглядываться.

– А где одежонка-то моя? – спросила она громко. – А ты куда собралась? – удивился Анатолий.

– Мы поедем, Толечка, – мягко ответила Наталья и взяла брата за руку.

Тот обнял ее, и они так постояли некоторое время. Потом Наталья решительно отстранилась и строго посмотрела на Алексея:

– Почему ты мне никогда фотографии не показывал, которые сегодня следователь показал? Вы бы уже всех поймали.

Алексей засмеялся.

– Они только недавно у нас появились. Но я тебе прямо скажу: не показывал бы, потому что это не моя прерогатива, а следователя. Я же опер, мое дело преступников ловить, а не свидетелей допрашивать. Андестенд?

– Ладно, поедем, – успокоилась Наталья.

Он помог ей нарядиться, пониже надвинул на лоб платок, взял под руку, и они пошли.

В квартиру Алексея они попали после полуночи. Наталья сразу скрылась в своей комнате – в чужой одежде ей было некомфортно.

Алексей мигом переоделся и вышел на кухню. Выйдет она из комнаты или сразу спать ляжет? Вдруг не выйдет? Он не стал ее спрашивать при родственниках о беседе со следователем, а очень хотелось узнать подробности. И во время поездки тоже не решился заговорить. Они вообще ехали молча. Ему даже показалось, что Наталья дремала.

Она возникла на пороге кухни как-то внезапно и спросила виновато:

– Можно я займу ванну?

Он поперхнулся куском баранки, которую начал жевать от нечего делать, закашлялся и стал усиленно кивать головой – можно, что тут спрашивать? Она засмеялась, подошла к нему и стала колотить открытой ладонью между лопаток. Кашель постепенно прошел, и она осторожно погладила его спину. Он замер и закрыл глаза. А когда открыл, ее рядом не было. В ванной уютно лилась вода.

Она вышла посвежевшая, розовая, в теплом халате и тапочках. Откуда взялась эта одежда, он не знал. Она перехватила его недоуменный взгляд и сказала:

– Это Машка расстаралась, пока меня допрашивали.

– А я ничего не заметил.

– Ты так нервничал, что, если бы следом за мной слона в твою машину посадили, тоже бы «ничего не заметил», – смешно скопировала она его интонацию.

– Да я и не нервничал вовсе.

– А кто все время правым плечом дергал? – Я дергал?

– Еще как дергал! Я это еще полгода назад заметила: ты, когда нервничаешь, плечом дергаешь. Чем больше обеспокоен, тем больше дергаешь.

– Я иногда себя контролирую, стараюсь ничем не дергать, а иногда не получается.

– Твои подчиненные эту твою особенность, наверное, хорошо изучили.

– Думаю, да. Они у меня замечательные. – Прямо все-все замечательные?

– В моем отделе все-все. А у тебя на работе люди хорошие?

– У меня разные. Есть очень хорошие, а есть не очень. Но все добросовестные, это точно. И никто никого не подсиживает.

– Я думал, только в полиции «подсиживают».

– Везде, наверное, есть амбициозные люди, которые хотят занять кресло поуютнее, иметь зарплату побольше, должность попрестижнее. Правда, у нас в отделении заведующий настолько на своем месте, что никто на его место не претендует. Когда он в отпуск уходит, за него остается старший ординатор и ждет не дождется, когда этот отпуск закончится. Кажется, ничего особенного: люди работают, как работали, все отлажено, но возникает сразу столько проблем, о которых он вне этих обязанностей даже не догадывается. Так что ему хочется поскорее вернуться на свою должность и работать рядовым врачом. Он потом несколько недель отходит. А у нас три кандидата наук работают, между прочим. Машка защитилась в начале этого года, скоро должно подтверждение прийти, у меня работа на выходе. А заведующий у нас с докторской степенью, очень умный, – заявила она безапелляционно.