Онлайн книга «Владычица Рима»
|
– Печально. А отец? Разговор о его родословной, как и предполагал Валерий, длился недолго и, как бы сам по себе, перешел на старшую Лиину. Сохраняя на своем лице почтительную невозмутимость, юноша прилагал все усилия, чтобы, с одной стороны, скрыть свою неосведомленность и не разочаровать царя, с другой – не слишком уклониться от истины, особенно тогда, когда слова его можно было проверить. В конце разговора юноша попросил: – Великий царь, дозволь мне вернуться на родину. Эвхинор пристально посмотрел на юношу: – И передать вести? – Да, повелитель. Я, конечно, покажу великому царю письмо, которое повезу в Рим. Покажу я его и великой колдунье. – Хорошо, римлянин, езжай, но письмо твое я прочту, и старшая Лиина прочтет его тоже. – Благодарю великого царя Эвхинора за милость. – Ступай. Пятясь, Валерий отошел от царского кресла, а оказавшись за столом, обратился к Октавиану: – Благородный Гай Лициний Октавиан, пользуясь своей свободой, я только что испросил царя Эвхинора о разрешении на отъезд. Царь позволил мне уехать и увести с собой письмо. – Какое письмо и к кому? – Октавиан настороженно следил за Валерием, не смея даже представить, что тот еще может выкинуть. – Письмо, конечно, прочтут и царь, и колдунья, но многое можно передать и на словах. Теперь Октавиан понял его: – Ты отвезешь наше письмо наместнику ближайшей римской провинции и потом доставишь его в Рим, а то, что нельзя будет написать в письме, передашь на словах? Слово в слово? – Да, благородный Гай Лициний Октавиан. – Ты хитро поступил, Валерий Цириний Гальба. И боролся ты хорошо. Варвар получил по заслугам. – Сперва «по заслугам» чуть было не получил я. Бросая вызов, я и не думал, что этот дикарь может быть столь опасным противником. Впрочем, не только я недооценил его. – О чем расспрашивал тебя царь? – О моей родословной. – Зачем ему твоя родословная?! – И о старшей Лиине. Я постарался не разочаровывать царя, но не уверен в том, что это мне удалось. Во время разговора мне показалось… – Что тебе показалось? – Не знаю. Я, кажется, опять заговариваюсь. – Выпей еще вина. Теперь ты выглядишь как настоящий варвар. – Из-за одежды? Это к лучшему. Меньше буду привлекать к себе внимания. Если судить беспристрастно, в этих землях она удобнее нашей. На себе убедился, когда был рабом юной Лиины. – Не надо травить раны души воспоминаниями, – Октавиан покровительственно похлопал юношу по плечу. – Все прошло и потому забудется. Валерий поднял голову, посмотрел своему наставнику в глаза, словно хотел проникнуть в его мысли, сказал задумчиво: – От юной Лиины я как-то слышал, что в далеких, гиперборейских странах есть собаки, которые даже хозяину не позволяют унижать себя, и уж тем более никогда не унижаются сами. Но ведь Рим – не страна гипербореев… Октавиан неодобрительно посмотрел на распустившегося подчиненного, но взгляд юноши был столь искренен, что полководец почувствовал себя неловко, отвел глаза, буркнул недовольно: – При чем тут страна гипербореев? Собака она собака и есть. * * * После пира Валерий вышел на площадь перед дворцом. Несколько воинов стояли у ворот, сжимая длинные копья. Валерий узнал их. Как-никак больше трех недель вместе с ними он таскал носилки старшей госпожи Лиины! Он встал в стороне, но, когда пришла смена, неожиданно для себя спросил: – А где Воцес? – Погиб, – воин посмотрел на Валерия так, будто это он был виновен в смерти их товарища, и юноша вдруг ясно вспомнил дневной привал, рассказ Воцеса о смерти Кривого Ксифия, спор Стафаниона и Телефа. – А где Телеф? – Тоже. – Когда? – В ту ночь, когда ты со Стафанионом бежал. Валерий повернулся и пошел прочь. Ему почему-то стало грустно. Неужели из-за того странного спора, который ничем не кончился и не кончится никогда? Никогда. И не потому, что спорщики мертвы. Умерли они по-разному: тот, кто проповедовал власть подлости – позорной смертью, тот, кто защищал честность, – пал в честном бою, но остался неоконченный спор, в котором каждый говорил правду, и ни один не был прав. Мимо проходил слуга. Валерий остановил его, спросив, где здесь царские конюшни? Приняв юношу за одного из воинов-освободителей, слуга охотно отвел его на место, показал, где искать старшего конюха. Конюх некоторое время рассматривал Гальбу, обдумывая его вопрос, и спросил наконец: – Римлянин хочет видеть подарок царя Эвхинора? – Да. – Сейчас? – Да. – Косм! – позвал конюх. Из темноты вынырнул мальчик лет двенадцати в грязном и коротком хитоне [14]. – Покажи римлянину Кора. Теперь это его конь. Не сказав ни слова, мальчик неохотно побрел в конюшню. Валерий следовал за ним. У дверей стоял зажженный масляный светильник. Мальчик взял его, вошел внутрь. Валерий – следом. Возле пятого стойла мальчик остановился, поднял светильник над головой, сказал коротко: – Это Кор. Валерий подошел к Кору, погладил его по морде, потрепал по шее. Конь фыркнул, выражая свое недоверие к чужаку. – Ничего, Кор, привыкнешь. Не любишь чужих? – Он хороший, – буркнул мальчик. Кор и вправду был хорош. Конечно, не красавец, вроде тех, что выступают на римских ипподромах, – невысок, большеголов, крепок. Как раз такой, какой нужен в дальней дороге, особенно если дорога эта идет по горам. Лучшего коня Валерий и желать не мог. – Завтра утром я его опробую, – сказал Валерий мальчику. – А сейчас пойдем отсюда. У дверей конюшни юноша остановился, размышляя, куда ему идти дальше. – Римские лошади, конечно, намного красивее… Валерий без удовольствия покосился на жирного евнуха, словно чудесным образом возникшего из темноты. – Эвхинор мог бы быть щедрее… – Я благодарен царю Эвхинору за его великодушие и щедрый подарок, – почти не задумываясь, ответил Валерий, но евнух не отставал: – Прекрасный юноша скромен, – пищал он. – Я понимаю почему, но не кажется ли благородному римлянину, что Авес получил более дорогой подарок? Говорят, царь уже назначил день свадьбы… Валерию не было дела до успехов Авеса, и он спросил: |