Книга Львиная доля серой мышки, страница 41 – Дарья Донцова

Валентина ухмыльнулась.

— Еще мне сразу ясно стало, что Мартина спонсора обманывала. Презент воспитателю и нянечке за сорок тысяч? Ой, держите меня семеро! Наверняка им по коробочке конфет за двести рубликов отволокла.

— Кассовые документы подделать трудно, — возразила я, — просто так без оплаты их не пробьют. А если все же сделать такой финт, у сотрудника магазина, который за аппаратом сидел, масса проблем может возникнуть. А вариант взять у кого-то чек и отксерить не пройдет, мужчина поймет, что ему копию подсовывают, раз уж он столь дотошный.

Юферева сделала брови домиком.

— Вы меня удивляете! Да в любом магазине можно у касс тьму выброшенных покупателями чеков найти, мусорные корзинки ими набиты. Если там порыться, на любую сумму чек откопаешь. Мартина всегда ну очень денег хотела, а они ей в руки не шли. Поэтому я уверена, что Анфису она родила, чтобы получить квартиру. Но хотелось-то кусок пожирнее! И тут ей повезло.

Валентина показала пальцем на первый лист в открытой папке.

— Обратите внимание сюда. Что это?

— Заявка Егора на участие в конкурсе для получения гранта от фонда американского миллиардера Алекса Джонса, — ответила я, изучив документ. Мне было известно, что Столов грант выиграл и теперь получает каждый месяц немалую сумму. Может спокойно заниматься своей работой, а не мотаться читать лекции по углам и закоулкам России.

— Я ничего не понимаю в науке, — махнула рукой Юферева, — и Мартина не разбиралась в ученых делах, но голова у нее четко работала. Прибежала она как-то сюда, вручила мне эту папку и попросила: «Спрячь у себя». Просьба показалась мне странной. Я начала расспрашивать подругу, а та вдруг говорит: «Хочешь заработать? Сто тысяч дам, если узнаешь то, что мне надо». Я опешила. Сумма-то очень для меня большая. Что ж такое выяснить требуется? Мартина открыла правду.

Я молча слушала подробный рассказ Юферевой, пропуская рассуждения собеседницы о морали и нравственности. Вкратце ситуация выглядела так.

Вскоре после того, как филиал НИИ, сократив штат, перевели в головное здание, Столова наткнулась в холле на объявление о работе кружка каллиграфии. Записавшись в него, стала посещать уроки.

Валя удивилась, что подруга решила заняться каллиграфией.

— Неужели это тебе интересно? Да и дорого, наверное.

Марта улыбнулась.

— Бесплатно.

Легкое удивление Юферевой переросло в изумление.

— Ничего платить не надо?

Подруга кивнула.

— Невероятно, — поразилась Валя. — Прямо как в нашем детстве — дармовой кружок.

Мартина улыбнулась.

— Владелец нашего института японец по национальности. Отец и мать его из Токио, свободно говорили по-русски, по-немецки, по-английски. Как они оказались в Москве, никто не знает. Сын их родился здесь, отзывается на имя Петр Алексеевич, обожает все японское. Некоторые сотрудницы, чтобы к шефу подлизаться, даже ходят на службе в кимоно, и босс им за это много чего хорошего делает. А тем, кто посещает уроки каллиграфии, можно на работу приходить на час позже. Еще им лишние дни к отпуску дают и премии выписывают.

— Небось, все твои коллеги каллиграфией увлекаются, — предположила Валентина.

— Вовсе нет, — ответила Столова. — Трудно это очень, монотонно. Урок длится три часа, отойти нельзя. Но мне ужасно хочется всякие привилегии получить.

Через две недели Марта стала зазывать и Валю на занятия, сказав:

— Для тех, кто у нас не работает, посещения платные. Но я за тебя внесу плату.

Услышав последнюю фразу, Юферева сразу сообразила: дело нечисто. И налетела на Мартину с вопросами. Та сначала не хотела ничего объяснять, но наконец сказала:

— Ладно, слушай, что я придумала. Знаешь, кто преподаватель науки о красивом письме? Егор, мой старший брат. Мы с ним давно не виделись, и никаких родственно-близких отношений у нас с ним, когда я у матери жила, не было. Он мрачный был, общаться не хотел. Если о чем его попросишь, всегда в ответ услышишь: «Занят я. Уроки делаю». Егор золотую медаль по окончании школы получил, в институт поступил и ушел из дома. Уж сколько лет с той поры прошло. Я ничего про него не знала. И вот оказалось, что мы в одном НИИ трудимся. Могли и не встретиться, потому что он преподавал в центральном здании, а филиал, где я работала, в другом месте находится. Наверное, это судьба нас столкнула, теперь мне повезет…

Валентина прервала рассказ, усмехнулась.

— Понимаете? Марта брата узнала, а он ее нет. И немудрено. Когда парень в вуз поступал, сестренка малышкой была, у них разница в возрасте большая. Крошка в девушку выросла, изменилась, да еще волосы покрасила, стрижку сделала… Короче, ничего у Егора при встрече с ней в сердце не торкнуло.

— А имя? — удивилась я. — Ладно бы Маша, Таня, Оля. Но сочетание «Мартина Столова» напомнило бы ему о сестре. Девушка записалась на занятия, значит, представилась педагогу.

— Помните, что уроки были бесплатные? — засмеялась Юферева. — Там не было определенного дня начала курса. Человек приходит, говорит: «Здрассти, я Катя, Вася, Даша, хочу красиво писать». Егор усадит новенького за стол и начинает азы объяснять. Остальные выводят свои задания, все на разных уровнях владения пером. Двенадцать-пятнадцать человек в группе стабильно присутствовало. А паспортные данные педагог не спрашивал. Но! Пятнадцатого октября в день рождения директора в холле у зала совещаний устраивали выставку. Петр Алексеевич, этот японец с русским именем, выбирал лучшую работу, награждал автора. Вот в момент торжества полное имя победителя звучало. А до того — кто как представился, так его и называли. Мартина свое имя со школы терпеть не могла. Знаете, мы в младших классах читали сказку про Нильса с дикими гусями, а там вожака стаи звали Ма́ртином. Услышав это, дети стали Столову дразнить: «Ты жена гуся! Га-га-га!» Ну и так далее. Марта ужасно злилась, дралась с теми, кто ее гусыней обзывал. Все поняли, что девочке обидно, и изгалялись над ней еще сильнее. Первое, что мне Марта сказала, когда ногти делать села: «Я Тина». И в кружке так же назвалась, и на службе. Мартиной она никому не представлялась, нигде. В кадрах, конечно, знали, что в паспорте у нее написано, но ведь человек может имя сократить, как ему нравится. Фамилию новой ученицы Егор не спрашивал, она могла понадобиться лишь в случае победы на выставке, но надежд на то, что Столова от директора Гран-при получит, было мало.

— Понятно, — кивнула я. — А чего подруга от вас хотела? Зачем к занятиям упорно привлекала?

Валентина скорчила гримасу.

— Тот же вопрос и я Марте задала и услышала: «Тебе надо скорешиться с Егором, напроситься к нему в гости, на ночь остаться, исхитриться сделать фото, когда он чай с вареньем пьет, белый хлеб кусками жрет. Принесешь мне снимки и получишь сто тысяч рублей».

— Интересно… — протянула я. — И как вы отреагировали?