Книга Тайна «Коварной русалки», страница 13 – Антон Иванов, Анна Устинова

На обратном пути друзья вновь увидели Степаныча. Он возился с любимым ружьем.

– Что, Иван Степанович, ружье в пруду намокло? – спросила Настя.

– Не твое дело! – орудуя шомполом, рявкнул сторож.

Когда ребята подошли к библиотеке, Шмелькова и Павла Потаповича еще не было. Возле двери возился поселковый плотник Семеныч. Он, то и дело сетуя и кряхтя, прилаживал новый замок.

– Видали? – призвал ребят в свидетели плотник. – При князе Борском стояла, – указал он на дверь. – И после сколько десятилетий стояла. А теперь вот те на. Рассверлили. А мне возись.

С этими словами он включил дрель.

– Ниночка-то на месте? – спросили ребята.

– Обедает, – объяснил Семеныч. – Велела, если кто подойдет, подождать на улице.

– Мы подождем, – отошли в сторону четверо друзей.

Не прошло и пяти минут, как подъехали Шмельков и Павел Потапович.

– Ну же, дгузья мои! – выпрыгнул из коляски почтенный академик. – Увеген, вы нас обгадуете!

– А мы думали, вы нас обрадуете, – мрачно откликнулся Димка.

– Как, и у вас ничего? – с тоскою воскликнул Шмельков.

– Навегное, пгосто пвохо смотгеви! – заявил Павел Потапович. – Надо мне быво с вами пойти.

– Смотрели-то хорошо, – внес ясность Петька, – Но машины там нет.

– Нашли? – в это время подбежала к ним Ниночка.

Все дружно покачали головами.

– На участке машины нет, – объяснил Шмельков. – Ив гараже – тоже. А соседи говорят, что последний раз видели Ростислава Кузьмича вчера вечером.

– Значит, ночью иви гано утгом уехав, и с концами, – вмешался Павел Потапович.

– Вечером машина на участке стояла, – добавил Алексей Борисович. – А в шесть утра ее уже не было. Там, на соседней даче, один старичок живет. Он поднимается ни свет ни заря.

– Может, он шум мотора слышал? – решил выяснить Петька.

– Да он гвухой как пень, – покровительственно изрек почтенный Павел Потапович. – Стагость, знаете ви, не гадость.

– Почему не гадость? – тут же переспросил Димка.

– Ты что, тоже гвухой? – возмутился Павел Потапович.

– Заткнись, – прошипела в самое ухо Димке Маша. – Неужели не понимаешь. Это он так слово «радость» произносит.

– Без тебя понял, – уже сам разобрался брат.

– В общем, никто не видел и не слышал, – подвел неутешительный итог капитан Шмельков.

– А машина-то у него была хорошая? – полюбопытствовал Димка.

– Мне бы такую, – мечтательно произнес – Алексей Борисович. – «Опель» – джип у него. Выдай мне район подобный транспорт, я бы за год весь криминал тут искоренил. Ах, да чего говорить!

И капитан безнадежно махнул рукой. Остальные молчали. Кажется, Петька был прав. Уравнение со всеми неизвестными, да и только. Украли какую-то ничего не стоящую картину. Потом зачем-то избили и бросили в пруд Ростислава Кузьмича. И, угнав машину, скрылись.

– Алексей Борисович, – первым нарушил молчание Петька. – Вы думаете, это те самые, которые лазили в библиотеку, «Опель» угнали?

– Может, и те самые, а возможно, и не те, – развел руками капитан. – И, главное, пострадавший ничего не помнит.

– Будем надеяться, что амнезия у него вге-менная, – вмешался Павел Потапович. – Очухается и все нам гасскажет.

– Хорошо бы, – сказал Алексей Борисович.

– Если очухается, – уныло произнес Димка.

– А если нет, то…

Капитан, не договорив, умолк. Но члены Тайного братства прекрасно его поняли. Пострадавший пока был единственной ниточкой, которая могла привести к таинственным похитителям картины.

– Дернуло же его потерять память, – сказал с таким видом Димка, будто «утопленник» специально ставил им палки в колеса. – Другие тонут, в катастрофы разные попадают, и хоть бы хны. Помнят все до мельчайших деталей.

– Слушайте, Павел Потапович, – тем временем обратился Шмельков к почтенному академику. – Вот вы, можно сказать, человек широко образованный и глубоко культурный.

– Пгедповожим, что так, – не стал оспаривать точку зрения капитана Павел Потапович.

– Вот я и говорю, – продолжал Алексей Борисович. – А теперь скажите мне, как на духу, вы бы стали взламывать ночью библиотеку из-за такой вот «Русалки»?

– Я? Взвамывать? – даже подпрыгнул от негодования пухленький Павел Потапович. – Ми-вейший! Да за кого вы меня пгинимаете? Я, видите ви, вообще не вогую! Как-то всю жизнь своим собственным тгудом обходився!

– Да вы не так меня поняли, – зарделся от смущения щупленький капитан.

– Как же, мивейший, пгикажете вас понимать? – еще не остыл от праведного гнева действительный и почетный член множества академий мира. – Чтобы я! Ночью! В бибвиотеке замок вомав!

– Павел Потапович, ну, конечно же, вы замок никогда бы не стали высверливать, – уже не знал, как выйти из щекотливого положения, Алексей Борисович. – Во-первых, для этого определенные навыки требуются…

– Ах, значит, навыки! – пуще прежнего распалился престарелый академик. – Уж говогите пгямо! Вы, значит, убеждены, что сумей я высвегвить замок, то непгеменно пгоник бы ночью в бибвиотеку и свистнув там какую-нибудь ценность!

– Про ценность и речь, а не про вашу честность, – наконец-то смог более или менее четко сформулировать свои мысли капитан. – Я просто хотел спросить, стоила ли эта картина, чтобы из-за нее дверь ломали?

– Так бы сгазу и говогиви, – остыл Павел Потапович. – Вообще-то я не искусствовед, но, по-моему, эта кагтина никакой ценности не пгед-ставвява. Пгосто гусавочка у художника очень мивенькая повучивась.

– И все? – задал новый вопрос капитан.

– По-моему, все, – энергично кивнул головою Павел Потапович.

– Тогда чего ж, раскудри их береза, они сюда влезли? – совсем расстроился капитан.

– Ну, а вдгуг я, напгимег, ошибаюсь, – самокритично заметил Павел Потапович. – Все-таки я не искусствовед, а пгедставитевь точных наук.

Не успел он это произнести, как из-за угла библиотеки вынырнула Евгения Францевна.

– Павел Потапович, – строго поджала губы она, – ты вообще-то сегодня домой собираешься возвращаться, или, Алексей Борисович, – перевела она строгий взгляд на участкового, – вы в помощники его взяли?

– Нет, – покраснел капитан. – Я с Павлом Потаповичем просто так. В порядке научной консультации.

– Именно, Женечка! – тут же воскликнул академик. – В стгого научном погядке.

– А тебе, между прочим, Павел Потапович, после больницы предписан строжайший режим и регулярное питание, – сухо произнесла Евгения Францевна.