Книга Счастливый конец, страница 22 – Екатерина Борисова

— Кажется, я поступила не слишком благоразумно, произведя столько шума! Но у меня не было иного выхода. Тсс! Сюда идут! — шепнула летучая мышь.

Она не ошиблась. Рассерженная Волшебница в ночных туфлях на босу ногу и в халате ворвалась в зал.

— Что здесь произошло?! — И она стукнула в сердцах волшебной палочкой о паркет. Под ее ногами хрустели битые стекла. Волшебница взглянула наверх. Люстра еще качалась. На ней не уцелело ни единой подвески.

— Я знаю, чьи это проделки! — догадалась Волшебница. — Противная летучая мышь вечно носится под потолком, точно это ночное небо. Это она разбила люстру, задев ее крыльями. — Волшебница, заметила притаившуюся за рамой виновницу переполоха. — Я лишу тебя крыльев, негодница! — пригрозила Волшебница. — И вместо того чтобы летать, ты будешь жить в подполье со своими благоразумными родичами. Они… — Тут Волшебница подняла было свою палочку, чтобы привести угрозу в исполнение, но в этот миг произошло нечто такое, чего Волшебница при всем своем могуществе не могла предвидеть…

В зале стало совершенно светло. Волшебница замерла с протянутой рукой и стала неподвижной.

* * *

— Какая красивая картинка, — сказал чей-то тоненький детский голос. — Я никогда еще не видела такой нарядной девочки.

Дочка Угольщика, открыв книжку, разложила ее у себя на коленях, взглянула на портрет Веснушки и…

Вы, конечно, помните, дорогой читатель, о чем предупреждала Волшебница: «Если Веснушка увидит свое отражение, колдовство потеряет силу».

И вот это случилось.

Веснушка отразилась в глазах дочки Угольщика, как в двух маленьких черных зеркалах. И в этот миг почувствовала, что тело ее становится живым и теплым, руки сгибаются, она может поднять и опустить ресницы.

Без всякого усилия девочка выступила из рамы, оставив в ней свою великолепную нарисованную оболочку, как скорлупу, из которой вылупился цыпленок.

Оторопев, дочка Угольщика захлопнула книжку. Веснушка очутилась в незнакомой лачужке. Маленькая чужая девочка смотрела на Веснушку во все глаза.

— Спасибо тебе, девочка, за то, что ты выпустила меня из книжки, — сказала Веснушка.

— И меня! — раздался голосок летучей мыши. — Я здесь. К счастью, я успела уцепиться вовремя за вашу косичку! Надеюсь, я не причинила вам боли?!

— Значит, ты настоящая? — спросила дочка Угольщика и осторожно коснулась руки Веснушки. — А тот мальчик, который дал мне книжку…

Веснушка не дала девочке договорить.

— А где же он? Спрятался, наверное? А где Фунт? Где пудель? Сидят по разным углам и ждут, когда я их найду! Вылезайте. Да вылезайте поскорее! Что я вам расскажу!

— Здесь был только один мальчик, — сказала дочка Угольщика. — И он не спрятался. Он ушел.

— Ушел? — переспросила Веснушка. — Ты, наверное, шутишь, девочка? Он не мог уйти. Это значило бы покинуть меня. — Она растерянно посмотрела на книжку.

— Он ушел утром и так тихо закрыл дверь, что мы даже не проснулись. Ушел и оставил книжку.

Слезы градом хлынули из глаз Веснушки.

— Ушел, — повторила она растерянно и печально. — Отдал книжку и ушел. Друг покинул ее. О, лучше бы мыши съели ее портрет там, в сказке. По крайней мере Веснушка не узнала бы о своем несчастье.

— Не плачь, девочка, — старалась утешить Веснушку дочка Угольщика. — Плачут только маленькие, а ты — большая. Хочешь я подарю тебе эту книжку? Посмотри, какая она красивая и как блестит!

Но Веснушка, не слушая, плакала все горше и горше.

— Ну не плачь же! Если тебе не нравится книжка, я подарю тебе деревянную куклу. У меня их несколько, выбирай любую. Самую красивую я подарила вчера мальчику. Он сказал, что назовет ее Веснушкой.

— Повтори, пожалуйста, что ты сказала, — и Веснушка вытерла слезы.

— Мальчик сказал, что самое лучшее имя на свете — Веснушка. И если так назвать куклу, то уже неважно, будет ли она красавицей.

— Мне стыдно, что я плакала, — сказала, улыбаясь, Веснушка. — Никому не рассказывай об этом. И если когда-нибудь еще нам доведется встретиться, не напоминай мне о моих слезах. — И, обняв на прощание девочку, Веснушка вышла из хижины.

День был прозрачным и свежим. Замерзшие за ночь лужи похрустывали под ногами.

— Я найду его. Я наверное найду его. Во что бы то ни стало я найду его. Он не мог уйти далеко. — Девочка вскарабкалась на высокий пень.

— Ау! Ау! Ау! — крикнула она.

Эхо ответило ей: «Ау! Ау!»

— Перестань меня дурачить, эхо! — с досадой сказала Веснушка.

— Я и не помышляю об этом, — сказал голос рядом. — Но я не могу не повторить вашего «Ау!». Эхо существует для того, чтобы повторять все, что ни услышит. Дайте мне вашу руку. Я постараюсь не мешать вам. — И кто-то невидимый взял Веснушку за руку. Девочка ощутила чей-то рот и изо всех сил прижала к нему свою теплую ладонь.

— Ау! Ау! — крикнула Веснушка и прислушалась.

— Ау! — отозвался далекий голос, и Веснушка узнала голос Трубочиста.

Из-за белых стволов показалась фигурка Трубочиста, пока еще совсем крошечная, какой была Веснушка, отраженная в чужих зрачках.

Веснушка спрыгнула с пня и бросилась бежать. Пространство между детьми становилось все меньше и меньше. Спотыкаясь, проваливаясь в рыхлый снег, дети неслись навстречу друг другу.

— Веснушка! — крикнул Трубочист, увидев девочку так близко, что мог рассмотреть голубенькую ленточку в косичке и веснушки на носу.

Девочка с плачем кинулась ему на шею. Всхлипывая, она рассказала обо всем, что произошло.

— О чем же ты плачешь? — говорил Трубочист, сам украдкой вытирая слезы. — Ведь сказки кончились хорошо, а мы с тобой уже никогда больше не расстанемся!

— А где Фунт? — спросила Веснушка. — Где пудель?

— Фунт покинул нас в трудную минуту. А пудель… он встретил своего прежнего хозяина. Я сказал пуделю: вернись. Он вернулся. Но фургон ехал медленно. Колеса то и дело застревали в снегу. Мы могли бы догнать! Бежим?

И, взявшись за руки, дети стремглав пустились по дороге.

* * *

Между тем жизнь в домике тетушки Лизы шла раз и навсегда заведенным порядком: утром, напившись кофе, тетушка отправлялась за покупками, днем присматривала за хозяйством, вечером подсчитывала расходы. Изредка ей случалось вспомнить Веснушку, но почтенная женщина старалась прогнать эти мысли, и, пожалуй, ей удалось бы и вовсе позабыть о непокорной племяннице, если бы тетушку не посетила вновь ее докучная гостья — Бессонница.

Примостившись у тетушкиного изголовья, Бессонница ловким движением выхватила из-под подушки черную нить и начала наматывать ее на клубок.