Книга Поющая для дракона, страница 39 – Марина Эльденберт

Можно сколько угодно себе лгать, но разум упорно подсказывал, что это было свидание. И мне очень жаль, что оно закончилось.

Мне очень жаль, что оно закончилось именно так.

Дыхание дракона вырывалось огненным шквалом. Реки пламени текли по земле, трещали сухие ветки колючек, камни и песок. Раскинув кожистые крылья, в размах которых можно было уместить аэроэкспресс, зверь наклонялся ко мне. Я не пыталась бежать, неотрывно смотрела в глаза, вопреки всем законам природы зеленые. Зеленые, как хвоя, и такие же чистые. Хвост бился о землю, вспарывая стекло, скользил ко мне огненной змеей и оборачивался вокруг тела. Одежда плавилась и клочками сползала на землю, оставляя за собой огненный след.

Дракон открывал пасть, но сквозь рычание до меня доносились слова:

— Ты споешь для меня, Ле-о-на.

Мое имя глухими раскатами вырывалось из груди, этот жесткий приказ заставлял биться в опоясывающих меня кольцах. Но освободиться я не могла, и чешуя скользила по чувствительной коже, сменяясь прикосновением рук — таких же грубых и сильных. Пальцы Халлорана касались меня везде, вызывая во мне дрожь, мои волосы стелились по земле и полыхали, не сгорая. Сиденье флайса, заведенные над головой руки. Губы иртхана оставляли на моем теле ожоги, касания языка причиняли боль: сладкую, изнурительную, сводящую с ума. И не было во мне ни единой клеточки, не единой частицы, которая не хотела бы прервать эту пытку. Которая согласилась бы ее прервать.

Пальцы с силой сжимали мои волосы, заставляя запрокинуть голову.

— Кричи для меня, девочка, — говорил он. — Не хочешь петь — значит, будешь кричать.

И я кричала, срывая горло как никогда в жизни. Забывая о том, что мне нужно петь, забывая обо всем, выгибаясь под ним драконицей. Сливалась воедино, сходила с ума от наслаждения, накатывающего волна за волной, снова и снова. Содрогалась под его ошеломительной властью, а над нами кружили драконы, замыкая в огненном кольце.

И дышала полной грудью, комкая и без того сбитые простыни…

Простыни?

— Дерьмо!

Не лучшее слово, чтобы начать утро, знаю. Но ничего другого мне на ум не пришло. Я села на кровати и отвела налипшие на лоб прядки. Облизала пересохшие губы: пить хотелось неимоверно. Под прохладной тканью майки отчетливо выступали напряженные соски. Внутри все сладко подрагивало от пережитого, шов пижамных шортиков впивался в болезненно-чувствительную плоть. Тело горело до сих пор, словно я и впрямь отдавалась ему в той пустоши. Да что там — ночью я почти ему отдалась под порхающими влюбленными драконами.

Так и представляю себе знакомую мелодию из визора и звучный голос ведущего по горячим сводкам:

«Экстренный выпуск. Как нам только что стало известно, местр Халлоран не вернулся из пустоши, потому что спасал Мэйстон от внезапной угрозы налета. Кто спасал Мэйстон вместе с ним, сейчас выясняется».

А еще во сне у меня почему-то были светлые волосы. Мой настоящий цвет.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо!

Поднялась и подошла к окну, тусклый свет из которого уже давно расползался по комнате. День обещал быть пасмурным, туман без зазрения совести пожирал высотки и аэромагистрали, небо и землю. В молочном мареве город казался призрачным и зыбким. Постояла немного, успокаиваясь, и направилась в ванную. Лучшее средство от всех ненужных мыслей — контрастный душ. Помогает взбодриться и настроиться на новый день.

После получасового распевания отрывков из сегодняшнего репертуара и бодрящей водички почувствовала себя гораздо лучше. Спустилась, потрепала по голове путающегося под ногами Марра и направилась на кухню. Сейчас быстренько поем, погуляю с виаром и буду собираться в торговый центр. Надо успеть пробежаться по магазинам до встречи с Дрэйком и Лэм. А то месяц уже как не выберусь за обновками.

— Привет, — буркнула Танни, жующая тост.

По выходным она тоже спала долго — привычка отсыпаться, когда нет занятий в школе. Зато музыку можно слушать полночи или болтать с Имери по видеосвязи. По возвращении я краем уха слышала их голоса. Заглянула пожелать доброй ночи, но Танни даже меня не заметила — сидела за столом перед ноутбуком и что-то оживленно доказывала подруге. Ссориться по поводу нарушенного запрета не было сил, поэтому просто прикрыла дверь и пошла к себе. Понятно же, что они каждый вечер болтают, когда я ухожу на работу.

— Привет.

— Ты вчера поздно вернулась. — Любопытный взгляд.

— Пришлось немного задержаться.

Шуршание кофемашины, бульканье, бодрящий аромат.

Я забрала чашку и устроилась рядом с сестрой.

— С тем, кто прислал тебе цветы?

Кофе чуть не выпрыгнул обратно. Я сделала еще глоток и только потом ответила:

— Не важно.

— Ну-ну. — Танни хмыкнула. — С кем это таким загадочным ты закрутила роман, что о нем даже спрашивать нельзя.

— Ни с кем я роман не закрутила. Ясно?

— Ясно. — Сестра пожала плечами и сунула в рот леденец.

Перед ней стояла чашка чая, которой можно было напоить несколько человек. Огромная, с изображением аррензий, и мне немедленно захотелось что-нибудь разбить.

— Ты нормально поесть не можешь?

— Я как офыфно ем.

— Вот именно что как обычно.

— Чего это ты такая нервная?

— Хочешь еще неделю дома сидеть?

— Все, молчу.

Танни вытащила леденец и с минуту рассматривала его на свету, как ювелир драгоценный камень. Примерно так же его рассматривал переминающийся с лапы на лапу виар, но сестра не замечала его мучений. Шмякнула конфету на блюдечко и принялась за яичницу. Мне совсем не хотелось есть, но я все-таки вытащила из пакета хлеб, отправила в тостер и под мелодичный звон выпрыгнувших хрустяшек потянулась за джемом. Литтоновым, разумеется. В сердцах намазала густым слоем и откусила. Чудо что не с пальцем.

— Я хочу, чтобы ты встретилась с отцом.

Сестра замерла и ощутимо напряглась. Когда она так смотрела, я всегда вспоминала маму: у нее тоже были темно-фиолетовые глаза, для рагранцев такое в порядке вещей. И когда мама сердилась, выглядела она в точности так же.

— И не подумаю.

— Тан, вам пора серьезно поговорить.

— О чем это?

— О том, что случилось несколько лет назад.

— Я не хочу об этом говорить. Тем более с этим наблом.

— Ты говоришь о своем отце! — Я невольно повысила голос.

— Отцы не бегут, теряя штаны, к другим бабам.

— Когда ты уже перестанешь цепляться за свои обиды?

— Когда ты поймешь, что мне он на хрен не сдался.

Танни оттолкнулась от стола и спрыгнула так резко, что чуть не наступила на хвост Марру. К счастью, он успел отскочить, но про конфету не забыл. Сестра пулей вылетела из кухни, а виар поставил лапы на ее стул и повел мордой в сторону леденца. Атака умилительного взора продолжалась ровно до тех пор, пока он не запрыгнул на место Танни и не потянулся мордой к палочке. Я выставила ладонь, и Марр ткнулся в нее обжигающим мокрым носом.