Книга Гонка с преследованием, страница 32 – Сергей Майдуков

– Давайте побеседуем. Его туда?

Проследив за направлением его взгляда, Порохов кивнул. Беспалов с неожиданной для его комплекции силой подхватил обмякшее тело под мышки и затащил в тень деревьев. За ним последовал Порохов с контейнером в руке.

– Чего зеваешь? – участливо спросил он очнувшегося Коротаева. – Уши заложило?

– Челюсть, – простонал Коротаев. – Двигается плохо.

– Перестарался, Сережа, – пожурил Порохов.

– Я слегонца, – принялся оправдываться Беспалов. – Хотел бы – забил как мамонта. – Он достал из наплечной кобуры пистолет и ловко навинтил на него глушитель. – Хорош ртом двигать. Ты не рыба. Говори по-человечески. Откуда у тебя доски и контейнер?

– Товарищ попросил в город отвезти, – сказал Коротаев, тщетно стараясь сфокусировать взгляд, чтобы глаза не бегали по сторонам.

– Что в контейнере?

– Понятия не имею.

Не отводя пистолета, Беспалов передернул затвор. Сухой металлический звук всегда действовал на людей должным образом. Все почему-то боялись выстрела в лицо, как будто получить пулю в живот или в сердце было приятнее. Беспалов обычно стрелял в лоб, потому что это избавляло от необходимости делать контрольный выстрел. Он не любил кровопролития. Его тошнило от кровавых луж и расплескавшихся мозгов. Будь его воля, он никогда бы никого не убивал. Но люди не желали проявлять благоразумие. Они говорили правду лишь под страхом смерти и держали язык за зубами только мертвыми.

– Я не буду считать до десяти и даже до трех, – предупредил Беспалов, целясь в переносицу бледного как мел Коротаева. – Я просто всажу тебе пулю в глаз. Какой предпочитаешь? Левый или правый?

– Будет тебе стращать человека, – вмешался Порохов, которому всегда удавались роли «добрых полицейских». – Пусть просто откроет чемоданчик.

– Слышал? – Беспалов пнул пленника в вывихнутую ногу и предусмотрительно отступил. – Открывай. И не говори, что не знаешь код. А вообще, я передумал убивать тебя сразу. Прострелю тебе колено, потом другое…

– Ну вот, завелся, – вздохнул Порохов, присев на корточки напротив несчастного Коротаева. – Теперь его не остановишь. Калечить будет. Пальцы резать, уши, нос… Видел когда-нибудь, как выглядит человек без носа?

– Нет, – выдавил из себя Коротаев. – Как только я открою замок, вы меня все равно убьете.

– Да на кой ты нам сдался! – презрительно воскликнул Беспалов.

– Ты нам живым нужен, дурачок, – ласково произнес Порохов. – Мы ведь понимаем, что алмазы стянул у шефа не ты. Наказывать мы будем твоего напарника. Он вор, с него и спрос. А ты понадобишься, чтобы дать показания моему шефу. Мы не из полиции, как ты, наверное, догадался. И не бандиты. Просто шеф захочет тебя выслушать, чтобы предъявить Мошкову обвинение. Ты молодец, Женя. Проследил за ним и решил взять то, что плохо лежит. Ничего страшного. Так поступил бы любой на твоем месте. К тому же ты не успел совершить глупостей. Так что открывай и ничего не бойся.

Мягкий, доверительный голос Порохова убаюкивал, завораживал. Возможно, Коротаев подозревал, что его обманывают, люди почти всегда чувствуют это. Но им хочется верить в сказки с хорошим концом, вот в чем дело. Они готовы на многое, лишь бы их утешили, успокоили. Это прекрасно знали и знают палачи. Назови газовую камеру баней, и люди потянутся туда добровольно, выстроившись в очередь. Посули им гарантированное бессмертие, и они перестанут беспокоиться о своих грешных душах.

– Вы меня обманете, – неуверенно произнес Коротаев.

– А смысл? – спросил Беспалов. – Свидетель нам нужен, понимаешь?

– Мошков сам сумку в фуру спрятал или ему Варя помогала? – осведомился Порохов. – Напрягись, вспомни. Это крайне важно.

– Она сумку привезла, – сказал Коротаев. – А Володя ей уже потом помогал.

– Вон оно, значит, как дело обернулось…

Порохов со значением посмотрел на Беспалова. Тот состроил понимающую мину:

– Н-да, сюрприз.

– Ну ничего, мы их прищучим, голубчиков. Надолго запомнят, как чужое брать…

– Ненадолго, Петр Алексеевич, сами понимаете.

Порохов сделал строгое лицо:

– Давай не будем обсуждать наши дела с посторонним человеком.

– А он ничего не слышал, – сказал Беспалов, обращаясь к Коротаеву. – Я правильно говорю?

– Правильно, – подтвердил Коротаев.

– Вот и отлично, – сказал Порохов по-свойски. – Открывай чемодан, Женя. Хватит лясы точить.

Его глаза неотрывно следили за манипуляциями Коротаева. Беспалов тоже не сводил глаз с его пальцев.

Хромированные кнопки пропищали комариками. Крышка откинулась. При виде груды сверкающих камней Порохов присвистнул.

Он умер с губами, сложенными в трубочку. Содержимое его черепа шлепнулось на траву, покрытую листьями. Даже зажмурившись, Коротаев продолжал видеть вспышку в темноте. Изначально оранжевая, она постепенно превратилась в малиновую, потом в багровую.

Раздался удар о землю. Открыв глаза, Коротаев увидел тело Порохова, лежащее на боку с поджатыми ногами. Он словно бы продолжал сидеть на корточках, хотя на самом деле уже не сидел, и не лежал, и вообще находился неизвестно где. То, что видел перед собой Коротаев, было безмозглой мясной тушей, наряженной в человеческую одежду. Вот какой была смерть. Она превращала людей в нечто совершенно иное, лишенное жизни, движения, смысла.

– Закрой контейнер, – велел Беспалов, целясь в Коротаева.

У него было лицо убийцы. Прядь волос живописно перечеркивала бровь и глаз.

– Не надо меня убивать, – попросил Коротаев, в штаны которого потекло. – Я сделаю все, что от меня потребуется.

– Для начала захлопни крышку, – сказал Беспалов.

– Но…

– Если ты не можешь сделать такой пустяк, то как я могу полагаться на тебя в остальном?

Коротаев подчинился. Контейнер захлопнулся. Почти одновременно прозвучал второй выстрел: шпок!

Пуля вошла Коротаеву чуть ниже левого глаза, выломив из затылка большую плоскую кость, похожую на черепок. Глаз не лопнул, а быстро скользнул по щеке и шлепнулся Коротаеву на грудь. Он успел почувствовать это до того, как был затянут ревущим черным водоворотом, в котором вращались, мелькая, обрывки то ли воспоминаний, то ли грез: мальчик на зеленом горшке… испачканный порнографический журнал… убитый из рогатки воробей… смеющаяся невеста в фате… плачущая жена в шубе из искусственного меха… кашляющий отец… подбоченившаяся мать… опять мальчик на горшке…

Все было таким бессмысленным, таким ненужным. Как груда стекляшек в сумке.

Проследив, как Коротаев, подергиваясь, умер, Беспалов, задумчиво выпятив нижнюю губу, осмотрел место преступления. Для начала он бросил между трупами иконы, которые якобы стали причиной ссоры. Потом вытер свой пистолет и вложил в мертвую руку Порохова, а его пистолет взял себе. Получилось не очень убедительно, но, учитывая профессиональный уровень отечественной полиции, этого могло оказаться достаточно. Им ведь главное не преступление раскрыть, а найти «стрелочника», на которого это преступление можно списать. Напишут в протоколе, что Порохов прикончил подельника, а потом внезапно загрустил и застрелился сам. Почему вдруг? Чужая душа – потемки.