Книга Душа, страница 22 – Анна Веди

– Нет, не в курсе, кроме того, что приходила одна из твоих дочерей, Руди.

– А, да! Это и я знаю. Нет, здесь что-то другое. А, это она собирает всех. Они хотят узнать больше об эксперименте. Ну что ж. Дадим им то, что они хотят, – резюмирую я.

Я лечу сквозь шкаф, стену, дерево. Физические земные тела не являются препятствием для моего перемещения. Я проникаю в свой большой дом, где когда-то ходило моё тело. Вообще-то это не моё тело, а просто земная оболочка, данная мне на время присутствия в материальном мире. Понятно теперь, зачем оно было мне дано. Я и при жизни это понимала где-то в глубине души, на задворках своей сущности. Вот это моя миссия, и я её выполнила.

Родственники сидят в огромной библиотеке за овальным столом в мягких креслах. Их окружают стеллажи с книгами. Здесь комфортно и уютно. Я вижу, что собрались не все. Наверное, остальные в своих делах и заботах, и ещё не приехали. Взрослые сидят и чего-то ждут, тихо переговариваясь. В игровых слышен шум и визг детворы. Я приближаюсь к каждому из своих детей и прохожу сквозь них. Я хочу, чтобы они почувствовали меня. Вот Амир вздрагивает. Я стою рядом с ним.

– Ну, мой мальчик, давай! Послушай себя, своё сердце, душу. Что ты чувствуешь? – жалобно стону я.

– Что с тобой, дорогой? – жена Амира встревоженно всматривается в лицо своего мужа.

– Да, что-то вдруг не по себе стало, холодок прошёл по коже… – Амир берёт журнал со столика и листает его, чтобы отвлечься.

– Ждём ещё пятнадцать минут, и начинаем, – Руди, организатор этого сбора всех родственников, одетая в бальное платье, с гладко зачёсанными волосами, стянутыми в конский хвост, чувствует себя хозяйкой дома.

Она предпоследняя из наших детей, и ей досталось больше внимания со стороны других братьев и сестёр. К её капризам все относятся снисходительно и с любовью. Ей же часто кажется, что над ней насмехаются. Я прохожу сквозь неё несколько раз, пытаясь достучаться до сердца. Но, кажется, она его заморозила ещё в период младенчества. Почему это с ней случилось? Непонятно. Руди кладёт правую руку на живот в области солнечного сплетения и накрывает её левой рукой.

– Наконец-то ты чувствуешь эту боль, – я парю над Руди. – Ты всегда была бесчувственной, бессердечной. Только эгоизм и капризы, которым все потакали. Тем не менее, я тебя люблю такую, и все любят.

Руди встаёт и направляется к сервировочному столику. Берёт коньяк, наливает себе рюмку и выпивает залпом.

– Мне что-то нехорошо вдруг стало, – оправдывается она.

– Алкоголь не помогает. Это временная анестезия, – Илаф добродушно смотрит на Руди. – Я это уже прошла, знаю.

В молодости Илаф, когда решила жить самостоятельно и поселилась в Лондоне, много рисовала, и почти всегда её сопровождал алкоголь. Потом она остановила это. Уехала в солнечную Испанию и теперь просто наслаждается жизнью, ничего не делая.

– Кажется, собрались все, кто подтвердил встречу. Кроме Даниеля. Он уехал в Новую Зеландию и застрял там. Ограничимся конференц-связью с ним. Ещё несколько братьев и сестёр даже не ответили на письма и вызовы. Вероятно, тоже в отъезде, – Руди настраивает связь, пальцем выводя в воздухе пароли.

Над головой всплывает сеть, проявляющаяся буквами в пространстве. Руди растягивает её до размеров стены, чтобы было видно всем присутствующим. После долгого ожидания со стороны Даниеля появляется треск, мерцание, а потом визуализируется и он сам, улыбающийся сквозь москитную сетку.

– Всем привет! Приношу свои извинения, что не смог приехать. Но, как я уже говорил, застрял здесь, и пока нет возможности выбраться.

– Да, я уже всем сообщила, – отвечает Руди.

– По какому поводу сбор? – Даниель ловит взгляд Амира и обращается к нему.

– Около двух месяцев назад наша мама покинула этот мир и нас. Её душа, – добавляет Амир, немного подумав. – Тело её лежит в инкубаторе. Она запретила себя хоронить традиционным обрядом.

– Долго это будет продолжаться? – уточняет Даниель.

– По завещанию мамы эксперимент нельзя останавливать, он должен длиться веками, если только не произойдёт какой-нибудь катаклизм или другой форс-мажор, мешающий его проведению. Это необходимо передавать, как и институт с лабораторией, из поколения в поколение.

– Всё ясно, – отзывается Даниель. – Этот эксперимент был жизнью для родителей.

– Она оставила всем нам письма, в которых всё это описано и завещано, – вставляет Илаф.

– Мне домашние сообщили об этом письме, когда я звонил. Но не распечатывали, ждут меня, поэтому о содержании не знал.

– Хорошо. Итак, предлагаю начать наше собрание, – Руди прерывает обмен любезностями. – Я предложила всем собраться, чтобы пообщаться с душой мамы.

– Ха-ха-ха! – прыскает взрослый сын Амира.

Амир строго смотрит на него.

– Просто я представил древний обычай вызывать души умерших людей, – пытается оправдаться подросток. – Как-то смотрел фильм. Рисуют круг с буквами, ставят блюдце и кладут на него пальцы.

– Это до сих пор практикуется в оккультизме и магии.

– Это же полный бред! Как может душа прийти на блюдце, на алфавит в кругу и пальцы?

– Может, она приходит на энергетический поток вызывающих душу людей, – Руди заметно нервничает и теребит кончики волос в хвосте. – Всё же я предлагаю начать. Тем более, что мама жила своим экспериментом и возможно, она хочет, чтобы мы вышли с ней на связь. В институте что-то происходит, но мы не знаем, что именно.

В это время я располагаюсь в середине овального стола, среди ваз с цветами, и оглядываю всех.

– Да давайте уже, начинайте! Я с вами! – кричу я, но никто меня не слышит.

– Итак, я предлагаю всем мысленно настроиться на нашу маму. То есть каждый сейчас должен сидеть и думать о ней, вспоминать и внутренне с ней разговаривать, – продолжает Руди, разрумянившаяся от алкоголя.

– А как мы поймём, что она с нами? – сын Амира, явно настроенный против этого действа, ехидно пожимает плечами.

– Скорее всего, мы почувствуем её сердцем, – пытается его угомонить Амир.

Все переглядываются и задумчиво опускают глаза. На пару минут наступает глубокая тишина. У кого-то катится слеза, кто-то вздыхает, с шумом выпуская воздух из лёгких.

– Ух-у-ух. Ух-у-ух. Ух-у-ух, – слышно воркование голубей на улице.

Пространство наполнено свежим воздухом и запахом лаванды. Я подлетаю к Илаф и прохожу сквозь неё, со всей силы посылая импульс ей в сердце. Илаф берёт стакан с соком и пьёт его.

– Мне как-то не по себе, – говорит Илаф, ставя пустой стакан. – Такое ощущение, что меня изнутри распирает.

– Может, это мама пришла к тебе первой? – предполагает Амир.

– Не знаю, – Илаф погружается в себя и опускает глаза в пол.