Онлайн книга «Куявия»
Апоница стоял на стене рядом, лицо его было усталым, испещренным глубокими морщинами, но глаза блестели почти весело. И весь подтянулся, словно сбросил десяток-другой лет. Спина почти прямая, плечи раздвинул, посматривал орлиным взором и на разворачивающихся артан, и на долинников, что, как галки, усеяли все стены и навес над воротами. – Накапливаются, – заметил он. – Чересчур быстро, – ответил Иггельд. – Ведь там наши люди, должны обрушить каменные лавины… – Может, успели, – возразил Апоница. – Но артан это не остановит. Гибель на земле врага – почетна!.. Правда, как переправляют своих коней, что ничего окромя степи не видели? – Завязывают глаза, – предположил Иггельд. – И все-таки наш народ не трусит, – сказал Апоница с одобрительным удивлением. – Они еще крови не видали, – ответил Иггельд невесело. – Не потому… – Значит, на стену уповают. За их спинами потихоньку накапливались военачальники. Князь Онрад кашлянул, сказал почтительно: – Осмелюсь заметить, что не только на крепость стен. Артане прямо от спеси лопаются, а у нас своя гордость, не такая крикливая. Вы, жители Долины, горды тем, что забрались сюда под облака не ради выгоды, не ради наживы, а ради своих крылатых ящериц. А мы, отступившие, горды тем, что не предали Куявию, как бы ей ни было плохо, в каком бы дерьме ни оказалась, как бы мы сами ни презирали свой народ. Нам самим стыдиться нечего, но за Куявию все равно стыдно. И сейчас, наш дорогой князь, мы готовы драться. И не просто драться, а смывать позор со всей Куявии. Это все равно… Он запнулся, Иггельд закончил тихо, чтобы показать, что прекрасно его понимает: – …все равно это наш позор. Страна ведь наша. Второй бер, тучный и громоздкий, что занимал место сразу троих, пробурчал: – Мы на последнем клочке свободной от артан земли. И мы его не отдадим. Солнце наконец выглянуло из-за гор, заблистали выпуклые щиты, доспехи, шлемы. Даже в воинском стане артан блистало множество искорок: куявский отряд вооружен неплохо, самые бедные и то в кольчугах, а военачальники, пусть самые мелкие, в металлических панцирях поверх кольчуг и с цельными шлемами. Онрад буркнул с неприязнью: – Люди князя Бруна. Сволочь! Подумать только, я через жену с ним в дальнем родстве. Булат хохотнул: – Приди домой и удави жену. – Вообще-то повод хороший, – согласился Онрад. – А то все не мог придумать, за что. Соседи начнут спрашивать… – Пользуйся моментом, – подсказал Булат. – Сейчас можно сослаться на любовь к отечеству, потом уже поздно. Вообще я считаю, что женитьба – это слишком трусливое бегство от холостяцких проблем. – Что делать, без женщин жить тяжело, а с ними дороговато… От артанского стана вперед выдвинулась группа военачальников, все на дивных артанских конях: тонконогих, сухих, нервных, с огненными глазами. Внимательно и придирчиво осматривали стену и ворота крепости. Собственно, стена справа тянется аж на длину копья, а стена слева – на полтора. Зато обе поднимаются в синеву, почти исчезая там, благо камня в горах вдосталь, а когда нет необходимости тянуть стену в длину, ее можно погнать ввысь. Так что единственно уязвимым местом остаются врата, сейчас запертые. Иггельд хмуро улыбнулся. Артан ждет неприятная неожиданность. Апоница хотел навалить с этой стороны тяжелых глыб, но он приволок на Черныше целую скалу, тот с готовностью и послушанием под радостные крики горожан лапами и задом придвинул огромный камень к воротам, подпер так, что теперь даже не вздрогнут под ударами тарана. Крупный отряд молодых воинов подскакал к самим воротам. Один замахнулся топором и с силой, даже привстал в стременах, ударил лезвием по дереву. Иггельд не успел слова сказать, сверху обрушилась кипящая смола. Тут же с навеса засвистели стрелы. Снизу раздались душераздирающие крики. Подлубец злобно хохотал, закричал Иггельду: – Кто сказал, что они поют под пытками? – Это они удивились, – ответил Иггельд, но сам засмеялся. – А чего они ждали? – Что ворота откроются сами! Внизу несколько человек, попавшие под струи смолы, с криком пытались удержать и развернуть обезумевших от боли коней. Те вставали на дыбы, сбрасывали всадников в кипящее месиво. Кто успел стегнуть коня и мчаться прочь, падали с седел, пронзенные стрелами. Иггельд сцепил зубы, но смотрел неотрывно, как артане падали, падали, падали – на воротах собрались лучшие стрелки Долины. Один только всадник успел доскакать до основного войска. Спина его утыкана стрелами, он уже мертвый лег на конскую шею, и верный конь, на которого попала пара жгучих капель, принес к своим. В артанском войске раздался крик ярости. Над головами заблистали топоры, конница понеслась с грохотом копыт, всадники орали и свистели, блеск от лезвий острых топоров слепил глаза и бросал в дрожь. Натиск оказался таким стремительным, что на стенах упустили момент, град стрел обрушился с запозданием, уже когда молниеносные всадники доскакали до ворот. Иггельд видел, как топоры вонзились в толстые доски, стрелы ударили дождем, визг, крики, ругань, кто-то разворачивал коня, но навстречу неслись новые смельчаки, стрелы свистели жутко и холодно, чем-то напоминая смертоносных змей, кричали раненые кони, а всадники вскрикивали и хватались за пораженные места. Добронег орал и подбадривал лучников, те хватали стрелы и быстро-быстро накладывали на тетиву. Потомственные охотники, они привыкли на лету бить птицу, доставать стрелой в прыжке горного зайца, а горному козлу попадали точно в сердце даже при его бешеном беге. Иггельд страшился лишь, смогут ли стрелять так же хладнокровно и по людям, но когда увидел горящие холодной яростью глаза, вздохнул с облегчением: никакой жалости, никакой дрожи – по артанам стреляли, как по диким и опасным зверям, что пытаются ворваться в их жилища. Второй отряд артан, по-прежнему конных, выехал вперед и начал осыпать защитников стрелами. Потом, когда это не дало результата, появились лучники с длинными стрелами, наконечник каждой обмотан паклей. Рядом с такими лучниками находились люди с факелами, что подносили их к стреле в тот момент, когда стрелок натягивал тетиву. Такие стрелки вынуждены подъехать совсем близко, почти вплотную, зажженная стрела летит плохо. Долинники расстреливали их быстро и без промаха. Все пространство перед стеной покрылось телами. На некоторых тлела, а то и горела одежда. Кони носились с диким ржанием, обезумевшие, лягались и озверело хватали зубами всякого, кто пытался ухватить повод. Ральсвик ругался, его схватили за плечи и удержали, когда он с громадным топором сам хотел броситься к воротам и сокрушить, как стену из камыша. Выслали еще отряд, что метал зажженные стрелы через головы защитников. Их выкосили начисто, снова смельчаки ловили коней и тоже падали сраженные. |