Онлайн книга «Человек, который видел сквозь лица»
|
Шмитт прислал мне факс со списком вопросов, предназначенных для Бога, под общим названием «В случае если…». Я пробегаю их глазами; некоторые очень забавны, другие вызывают жгучий интерес, но при этом меня неотступно мучит мысль о том, что я до сих пор не нашел кристалл. Воспользовавшись паузой в работе, вызванной тем, что Пегар созвал журналистов на совещание (не пригласив меня), я наведываюсь в кухоньку проверить, как себя ведут два моих отвара айяуаски. За утро жидкость сменила цвет с красного на угольно-черный, загустела и стала маслянистой. Я вторично подогреваю ее в двух кастрюльках, даю прокипеть несколько минут, потом выливаю в две чашки и прячу их, как и раньше, наверху шкафчика. Пребывание в кухне для меня – истинная пытка. Желудок свербит, стонет, требует пищи, в которой я ему отказываю: мало того что мне нечего ему предложить, я еще должен поститься, чтобы выпить волшебное зелье натощак. Пью воду из крана. Так кто же? Кого мне позвать? Может, ту любезную медсестру, которая ухаживала за мной в больнице? Как же ее звали – Мириам, что ли? Или другую, которая подсовывала мне контейнеры для мочи и кала и очень хотела, чтобы я ее «порадовал»? Нет, даже представить себе не могу, как это я буду приглашать их распить со мной этот отвар. И еще того хуже, тайком подмешав им наркотик в вино. А кроме того, на выпивку нужны деньги… Тогда кого же? Измученный этими бесплодными размышлениями, которые с утра терзают мою бедную голову, я решил сделать перерыв и размять ноги. Не успел я спуститься по лестнице в вестибюль, как меня окликнули: – Минутка найдется? В полумраке различаю Мохаммеда Бадави. – Момо! Услышав это домашнее прозвище, он зарделся от удовольствия, но продолжает пугливо озираться. – Надо поговорить. И он подходит ближе. Губы у него дрожат, глаза испуганно бегают по сторонам. В вестибюле наши голоса подхватывает и разносит эхо, поэтому он хватает меня за рукав и тащит наружу. – Пошли, перетрем около помойки. Он ведет меня на задний двор, который мы пересекаем почти бегом, и толкает грязную деревянную дверцу загончика, где стоят три светло-зеленых пластиковых бака с гнилыми отбросами, испускающими острую вонь. Здесь он останавливается и смотрит на меня исподлобья. – Видал, что творится? Пожары, сирены, паника… – Конечно видел. – А знаешь, кто это сделал? – Нет. Пока никто не объявился. Я даже сообщаю ему последние новости, предоставленные нашей газете полицейскими: камеры видеонаблюдения ничем не помогли, так как их предварительно вывели из строя. Силы правопорядка сбиты с толку. Момо кривится: – А зачем ты утаил от меня ноутбук Хосина? И повторяет враждебно и настойчиво: – Когда меня загребли, следаки сказали, что ты нашел его в контейнере. Так почему же ты не отдал мне ноутбук? – А ты как думаешь? Это вырвалось у меня машинально, по старой, еще приютской привычке: когда мои товарищи с чем-то приставали ко мне, я всегда задавал такой вопрос; он позволял определить, что они хотят услышать – мой ответ или свой собственный. Момо не стал исключением, он охотно ответил сам: – Наверно, ты хотел стереть важную информацию, да? Уф! Я предпочитаю, чтобы он думал именно так, а не заподозрил меня в желании присвоить компьютер. Он с облегчением улыбается. Значит, моя уловка опять сработала. – Скажи, Момо, ты в коллеж вернулся? Он сразу мрачнеет. – Говори же! – Я туда больше не хожу. – Неужто все так плохо? – Они от меня бегают, как от прокаженного. – Ну они просто не всё еще понимают. – Они придурки. Короче, больше я туда ни ногой. Буду учиться заочно. – Хорошая мысль. Но тут есть риск, что ты останешься в изоляции, не будешь общаться с товарищами. – Общаться? Было бы с кем! На улице взвыла полицейская сирена. Момо вздрагивает, потом умоляюще спрашивает меня: – А ты бы согласился со мной общаться? – Конечно. Я ответил спонтанно, из жалости к мальчишке. Ну вот, теперь уже поздно думать об осторожности… Терлетти и его коллег, конечно, возмутит то, что я встречаюсь с братом террориста, да и сам я уже раскаиваюсь в своем благородном порыве. Момо надвигает капюшон на глаза, прячет руки в карманах куртки. – Завтра в полдень здесь же? – О’кей. – А ты подыщи для нас местечко понадежней. – Ладно, постараюсь. Момо подкрадывается к дверце и, убедившись, что путь свободен, исчезает. Над ним вьется Хосин – мечется взад-вперед, бдительно озирается, прямо как настоящий телохранитель. Мне показалось, что с прошлого раза он увеличился в размерах… Еще с минуту я в раздумье стою возле мусорных баков, затем поднимаюсь в редакцию. На лестнице еще раз перебираю свои соображения и прихожу к выводу, что Момо тоже не тянет на роль кристалла. Итак, мои поиски застопорились, а отвары уже начали бродить и скоро будут готовы… Нет, мне решительно нельзя поручать ничего важного, я прирожденный неудачник. Войдя в редакцию, я натыкаюсь в коридоре, перед кабинетом Пегара, на девочку в клетчатом платьице, она играет в йо-йо. – Здравствуй, Офелия! Она вздрагивает: ее удивило, а потом обрадовало, что ее назвали по имени. – Здравствуй! – Ты прямо неразлучна со своим папой. Она сворачивает веревочку игрушки. – А почему я должна с ним разлучаться? – Твой папа заботится о тебе? Она морщит лоб: этот вопрос явно не приходил ей в голову. Но я настаиваю: – Раз вы проводите вместе столько времени, значит, наверно, много разговариваете? Что он тебе рассказывает? Она смотрит на меня почти испуганно: – Да… ничего… И ее губки складываются в недоуменную, плаксивую гримасу. Она явно считает мои расспросы нелепыми. – Я здесь, с ним, вот и все. Потому что должна… Это же мой папа. – А он не грустит о том, что с тобой произошло? – А что со мной произошло? – Несчастный случай. В бассейне. Ее глаза испуганно расширяются. – В бассейне? – Да, в бассейне вашего дома. В том, где ты утонула. |